– Иван Сергеевич, расскажите, в чём суть реставрационной деятельности? Её главная задача – восстановление исходного состояния старинных ценных предметов?

Начну с того, что наиболее древние упоминания о профессиональной реставрации восходят к средневековью – моменту накопления первых частных коллекций предметов искусства. Но серьёзные школы реставрации начинают складываться позже – в XVII-XVIII веках, так же на базе частных собраний. Быть коллекционерами в те времена могли позволить себе только очень богатые люди, и именно их коллекции в дальнейшем переросли в музеи. Сегодня стать коллекционером способен практически любой человек, и собирать он может всё что угодно – булавки, самовары, патефоны, мебель, картины, которые можно найти на различных аукционах, рынках или торговых развалах. Для возвращения всем этим вещам изначального облика и требуются специалисты-реставраторы.

Реставрация (от лат. restauratio – восстановление) может быть двух типов – коммерческой либо музейной. В первом случае цель реставрации сводится к восстановлению функциональности предмета, во втором – к его консервации, то есть сохранению текущего состояния. При этом вмешательство в предмет применяется только в случаях крайней необходимости, при очевидных признаках обратимости процессов разрушения.

Основной принцип любого типа реставрации – не навреди. Поэтому профессиональный реставратор всегда может отказать заказчику и не браться за предлагаемую работу, если видит, что личные дизайнерские пожелания собственника могут навредить предмету искусства. Прежде всего, мы должны вернуть вещи тот вид, в котором она была первоначально. Но пытаясь сделать это при наличии необратимых процессов, таких как гниение, мы рискуем превратить старый предмет в новодел. Тогда он утратит свой дух, и рука создавшего его мастера не будет видна. Поэтому если предмет является достойным произведением искусства, то его лучше просто законсервировать и сохранить в том виде, в котором он находится сейчас, но предотвратив дальнейшие разрушения. Этот подход применим и в музейной, и в коммерческой реставрации, особенно в той её части, которая касается изобразительного искусства. А вот в плане вещей декоративно-прикладного характера коммерческая реставрация подразумевает восстановление предметов до такого уровня, чтобы они могли служить той цели, с какой созданы изначально, будь то мебель, часы, автомобили или даже усадебные комплексы. Но не нужно думать, что подход у коммерческой реставрации менее деликатен, чем у музейной: здесь тоже используются аутентичные материалы, крепления, фурнитура и клеи.

Важно отметить, что сложные реставрационные случаи обычно рассматриваются независимо друг от друга. У нас, в Международном институте антиквариата, для этого создан специальный совет, принимающий коллегиальные решения по каждому из предметов, в рамках которого реставраторы работают в тесной связи с приглашёнными экспертами – искусствоведами, историками, архитекторами. Один из последних примеров, когда потребовалось собирать такой совет – реставрация огромного полотна итальянской школы XVII века. Когда холст сняли со старого подрамника, выяснилось, что он продолжается ещё на 20-25 сантиметров. Если реставратор раскроет эти участки, то мы, возможно, найдём скрытые куски картины и подпись автора, а также узнаем, подвергалось ли это полотно реставрации ранее. Если это действительно так, значит в какой-то момент времени картина была натянута на меньший подрамник, следовательно, её нужно расширять, выводить на изначальные размеры. На данный момент кто-то из членов совета считает, что никакого продолжения картины на скрытых участках быть не может, другие говорят, что мы имеем дело с дублированным холстом, третьи утверждают, что явно виднеется продолжение живописи, но оно сильно загрязнено. В общем, ждём, на каком варианте работ Совет в итоге остановится.

Нередко в ходе реставрации выявляются всевозможные сюрпризы. Например, когда работу Ломбардской школы XVII века «Дева Мария с младенцем, святым Франциском Ассизским и донаторами» неизвестного автора сняли с подрамника, выяснилось, что боковые части картины загнуты на 20-25 см. Нижняя загнутая часть покрыта суриком, и под ним, возможно, находится скрытый кусок картины, и стоит подпись художника.  Но ответить, так ли это на самом деле, эксперты пока не могут, а потому однозначного решения по реставрации данного полотна пока не принято.

– Существует такое понятие как ремонт, в процессе которого также восстанавливается функциональность вещи. Чем в таком случае он отличается от коммерческой реставрации?

Ремонтируя вещь, вы вряд ли будете искать те же самые материалы, которые применялись при её изготовлении. Скорее всего, вы постараетесь снизить расходы и, возможно, внесёте свои поправки в дизайн предмета. Если я куплю в мебельном магазине стол, а через год он сломается, то я его укреплю, отшлифую и даже перекрашу в другой цвет – в соответствии с изменённым интерьером квартиры. Это то, что называется ремонтом. А вот в случае реставрации вы будете изучать, каким способом этот предмет был изготовлен, и какие материалы применял мастер. Вы будете использовать те же методы крепления, которые существовали в эпоху создания предмета, то есть не шурупы и саморезы, а, например, деревянные шканты. Вы примените не современные клеевые составы, а купите рыбий или осетровый клей. Чтобы понять, какой именно состав клея использовал мастер, вы отправите часть старого состава на химический анализ в лабораторию.

Конечно, относительно внутренности предмета часто возникает вопрос: её ведь не видно, так зачем мучиться и искать такие же, как используемые века назад, составы, тем более что современные могут быть более устойчивыми и долговечными? Но суть реставрации как раз и состоит в том, чтобы вернуть предмету аутентичный облик. Впрочем, помимо этических и культурологических, у этого есть и практические причины. Так, при реставрации одного из старых деревянных комодов мы выровняли все поверхности и укрепили их аутентичными клеями. Но натирать его шеллаком, как это было изначально, не стали, решив вместо этого воспользоваться полиуретановым лаком. Предполагалось, что после проведения такой процедуры будет видна структура дерева. Но полиуретановый лак вступил в реакцию с клеем, и комод почернел. Благо, это был обратимый процесс. Мы убрали лаковое покрытие и всё сделали в соответствии с применённым ранее материалом.

Но подход к реставрации зависит и от конкретной школы. Так, русская школа реставрации сохраняет ткани и обивку мебели, стремится восстановить все имеющиеся элементы. А европейские реставраторы ценности в ткани не видят, сдирая и выбрасывая всю старую обивку. Лишний раз мы убедились в этом, когда известный французский реставратор рассказывал нам о проекте восстановления кресла Марии-Антуанетты. Он снял старую ткань и просто обил новой. В таком подходе тоже есть своё рациональное зерно, ведь ткань, которую он выбросил, скорее всего, уже не была для предмета родной – на протяжении прошедших столетий она наверняка заменялась несколько раз, поскольку ветшала и портилась. Кресел с родной обивкой практически не осталось, хотя редкие, полностью оригинальные экземпляры иногда всё же встречаются. Так, у нас имеется кресло русской работы елизаветинской эпохи для катания по льду. И обито оно родной тканью, хотя достаточно сильно порванной и обветшалой. Владелец коллекции склоняется к западноевропейскому подходу, то есть к замене ткани на новую. Но в данном конкретном случае мы надеемся убедить его оставить родную ткань и остановить процесс разрушения. Вещь будет выглядеть не так красиво и эффектно, но зато она будет более ценной.

Кресло-сани. Россия, XVIII век. 

Удивительно, но на кресле ещё сохранилась оригинальная тканевая обивка, хотя на подавляющем большинстве других предметов того времени она менялась по нескольку раз, поскольку ветшала и портилась. 

Различие подходов между школами обуславливается и различием требований, предъявляемых со стороны государства. При этом у нас возникает много противоречивых законодательных моментов. Например, если при реставрации усадьбы предполагается, что она станет общественным местом с возможностью большого скопления людей, то мы должны привести здание в соответствие с современными нормами – пожарными, эксплуатационными и так далее. Но многие из этих норм вступают в конфликт со строгими требованиями Минкульта по приданию усадьбе первоначального облика. На Западе в этом плане намного проще: им можно использовать любые современные материалы, лишь бы внешний вид оставался схожим и сохранилась пара аутентичных вещей – к примеру, каменная стенка или изразцовая печь.

– В чём кроется основная причина сложности профессии реставратора? В необходимости выполнять очень тонкие, деликатные операции?

Таких причин я бы выделил три: получение соответствующего образования; выполнение, как вы уже отметили, сложных деликатных работ; а также поиск материалов, которые соответствуют прошлым эпохам.

Причём в части обучения трудность заключается даже не в том объёме знаний, который необходимо приобрести, а в сложившихся в стране реалиях. С 2005 года в России не существует государственной школы реставрации. Получить некоторое образование по-прежнему можно, например, в Центре Грабаря и некоторых школах ремесленников, но никакого аттестата на выходе тебе уже не дадут – только бумагу, фиксирующую прохождение таких-то курсов. Длятся они, кстати, всего год: полгода теории и полгода практики на каком-то определённом предмете.

Как результат, сегодня дипломированные специалисты работают в основном в музеях Москвы и Санкт-Петербурга. А, например, во всём Татарстане квалифицированных дипломированных реставраторов всего три, и всем им уже за 50 лет. Поэтому основная масса людей, на которых сейчас держится профессия – это ремесленники, имеющие некоторый опыт в своём направлении, любящие работу и с особенным трепетом относящиеся к какому-то материалу. Как правило, реставраторы достаточно узко специализированы на определённых предметах: автомобилях, мягкой или корпусной мебели, живописи маслом или темперой, миниатюре или архитектуре. При этом, допустим, если реставратор мягкой мебели ещё способен хоть как-то сделать корпусную мебель, то реставратор корпусной уже не сможет сделать мягкую – принципы работы здесь совершенно другие, и основные операции осуществляются не с телом мебели, а с её наполнением – пружинами, мешками и набивкой.

Профессия реставратора считается одной из наиболее сложных. С одной стороны, реставратор в точности должен суметь повторить то, что было сделано мастерами прошлого. С другой стороны, ему нужно знать, как очистить произведение искусства от грязи, плесени и результатов предыдущих реставраций, при этом не повредив и не утратив родных слоёв, не допустив их осыпи и отслоения.

Многие уверены, что реставратор обязательно должен иметь художественное образование. Это не так. Куда важнее, чтобы у него «лежала душа» к своей работе, и он имел, что называется, золотые руки. Это могут быть даже простые столяры и плотники, которые хорошо знают дерево и которым интересно с ним работать. Таких людей мы и отправляем на курсы, чтобы там они узнали азы реставраторского мастерства. Опыта, конечно, человек за год стажировки не наберётся, но по возвращении с курсов мы уже сможем доверить ему какие-то простые работы, например, избавиться от небольших трещин или сколов на столешнице.

Большой проблемой является нежелание действующих мастеров передавать опыт младшему поколению. Делиться секретами практически никто не хочет, поскольку им самим они давались с большим трудом. Это беда, из-за которой реставрация как профессия постепенно умирает.

Вообще, каждый реставратор – это человек искусства, и догадаться о его мотивах весьма непросто. К каждому нужен свой подход, чтобы понять источники его вдохновения. Когда этого вдохновения нет, то реставратор за целый день может не сделать ничего.

За прошедшие с момента своего написания годы многие картины неоднократно меняли своих владельцев. Иногда новые собственники пытались «улучшить» приобретённые ими полотна. Когда картина испанского мастера XVII века Хуана де Вальдеса Леаля «В мгновении ока» оказалась в реставрационной мастерской, она имела прямоугольную форму и представляла собой философский натюрморт. Однако во время очистки картины в правом углу, под слоем тёмной краски, были обнаружены ноги скелета и коса. Стало понятно, что верх картины срезан, и реставраторы погрузились в изучение творчества Леаля. Вскоре выяснилось, что художник написал сразу две копии этой картины. К счастью, вторая копия хорошо сохранилась – она находилась в Севилье, в церкви Братства Милосердия Господня. И уже по этому аналогу мастер-реставратор восстановил верхнюю часть полотна. Как предполагают искусствоведы, владелец картины не хотел, чтобы хоть что-то напоминало ему о смерти и поэтому убрал с полотна изображение скелета.

А вот на картине круга Николо Кодацци «Вид на площадь с портиком» зачем-то был перерисован парусник и закрашена одна из собак. В ходе реставрации оригинальный вид парусника был восстановлен, а «сбежавшая» собака снова заняла отведённое ей место. 

– Если говорить о самом процессе реставрации, то какие предметы восстанавливать сложнее всего?

Сложность зависит не от вида искусства, а от состояния предмета. Поэтому трудной может быть и реставрация картины, и реставрация предмета мебели, и чего угодно ещё. Например, в нашей коллекции есть голландский столик, инкрустированный в технике маркетри – в форме мозаики кусочками дерева разной величины, цвета и текстуры. Это ручная работа, на которую мастер потратил пять-шесть лет своей жизни, вырезая, подгоняя и вклеивая каждый элемент. Соответственно, и реконструировать его невероятно сложно и трудоёмко.

Отреставрировать предмет искусства зачастую бывает даже сложнее, чем его создать. Допустим, восстанавливая картину, реставратор должен разобраться в каждом мазке, каждом штрихе и в точности их повторить. Но при этом ему нужно знать, как очистить картину, чтобы не утратить родные слои, как не допустить осыпи и отслоения, как не «обнажить» красочный слой до грунта и при нанесении штрихов не перебить родную живопись. Нервы у такого человека должны быть просто железными, а движения – невероятно точными и уверенными, ведь снимая миллиметровое загрязнение и работая мельчайшими острейшими инструментами, он не имеет права навредить предмету, с которым работает.

Одна из задач, решаемых в процессе реставрации – атрибутация, то есть установление авторства анонимных произведений искусства, времени и места их создания. Так, когда мастер-реставратор очищал одно из полотен, приписываемых к итальянской школе XVII века – «Портрет неизвестной», то под слоем грязи и краски в нижней части картины были обнаружены изображение черепа, подпись автора и год написания картины. Оказалось, что создана она не итальянцем, а французом – Франсом Ксавьером Хохром, и не в XVII, а в XVIII  веке – в год начала Великой французской революции. Далее, по атрибутам, черепу и флакону было установлено и название картины – «Кающаяся Мария Магдалина». По всей видимости, это единственная на данный момент картина Хохра, находящаяся в России.

– А какими ещё качествами должен обладать хороший реставратор?

Основное качество реставратора – это терпение. Реставрация – творческий, скрупулёзный и длительный процесс. Он не может быть быстрым, вне зависимости от того, какими бы ресурсами ты не обладал. Каждому процессу отведено своё время, и его надо строго выдерживать. Так, один из наших экспонатов – шкаф эпохи Петра I, созданный по заказу императорского двора, реставрируется уже семь лет. Реставратор воссоздаёт утраченный элемент, приклеивает его и ждёт 24 часа, в течение которых встаёт клей. Притрагиваться в течение этого времени к предмету нельзя. И так, шаг за шагом, восстанавливается весь каркас, убираются крены и повороты. Затем приходит время работы с фасадными панелями и шпоном. Но шпон тоже должен приклеиться правильно, полежать, принять форму предмета. На следующем этапе начинается выборка и очистка серебра, которым инкрустирован данный шкаф. Это настолько сложные процессы, что в день может быть сделано не более одного квадратного дециметра поверхности. И так, постепенно, дни складываются в месяцы, а месяцы – в годы.

Немало людей, которые приходят в нашу профессию, впоследствии покидают её – именно из-за нехватки терпения. Причём нервы сдают и у молодых ребят, и у взрослых. Все они думают, будто могут заработать здесь хорошие деньги, что работа реставратора стоит дорого, а сделать её они смогут всего за месяц. Но этот месяц быстро проходит, за ним – другой, третий… Уже и руки трясутся, и глаз дёргается, а работа ещё не сделана.

– Имеет ли для квалифицированного реставратора значение, какой предмет он реставрирует – сделанный именитым мастером или же неизвестным подмастерьем?

Чаще всего стоимость работы реставратора не зависит от того, с чем он работает – признанным произведением искусства или проходной картиной. Но страх навредить есть всегда, особенно если находящийся перед тобой предмет признан шедевром. При этом какой бы ценной ни была вещь, хороший реставратор всегда может понять, справится он с работой или нет. Если имеющегося опыта недостаточно, то от проекта он непременно откажется. Дело в том, что в реставраторстве крайне важна репутация, и специалист берётся за работу не только ради получения опыта и денежного вознаграждения, но и чтобы заработать эту самую репутацию. Такой реставратор никогда не будет халтурить и не пойдёт на поводу у вкусов клиента, даже если за работу ему предложат большие деньги.

Случается и такое, что реставраторам приходится исправлять огрехи своих же коллег, которые занимались предметом искусства до них. Хороший пример – это картина голландского художника XVIII века Матеуса Тервестена «Венера и Амур». Правой руки Венеры реставрация «не коснулась» –  её мы видим такой, как написал автор. А вот левая рука Венеры и руки Амура были «переписаны» в ходе неудачной реставрации, что хорошо заметно даже непрофессионалу.  

Свой секрет хранит и полотно французской школы XVIII века «Моисей высекает воду из скалы». У персонажа на переднем плане, который, наклонившись, пьёт воду из ручья, обе ступни изображены одинаково. Пока непонятно, была это ошибка реставратора картины или самого автора. Есть даже такое мнение: это действительно ошибка автора, и допустил он её намеренно, чтобы вызвать улыбку у внимательного зрителя.

Ну, а перед реставраторами сейчас стоит выбор: перерисовать правильно или оставить так, как есть.

– А насколько сложно сейчас найти требуемые для реставрации материалы?

Практически все клеи, краски, лаки и другие необходимые для реставрации составы есть в ассортименте специализированных магазинов. А вот заполучить дерево редких пород, например, эбеновое, чрезвычайно сложно. Но если оно вдруг где-то находится, то выкупается всё – вплоть до небольших кусочков и реек. Бывает, собственник коллекции специально посещает аукционы только для того, чтобы приобрести нужные материалы – фрагменты шпона, черепаховые панцири, старую металлическую фурнитуру и т.п.

Периодически возникают проблемы с кирпичом, как, например, при реставрации одной из усадеб в Московской области. Местная конюшня была построена из глиняного кирпича, который хозяин выпускал на своём собственном заводе. Средний срок службы такого кирпича – 55 лет, но прошло уже целых 150, поэтому когда мы выбивали старый кирпич, то он буквально превращался в пыль. Но где найти ему замену? Мы подняли архивы и выяснили, что перегородки в конюшне были сделаны из того же самого кирпича. Причём изначально они даже не предусматривались, а строились уже в ходе эксплуатации сооружения. Поэтому мы разобрали эти перегородки и использовали высвободившийся кирпич для реставрации здания. Поскольку он находился внутри помещения, то хорошо сохранился.

Конечно, бывает и так, что найти аутентичные материалы не выходит. В этом случае приходится использовать современный материал и искусственно его состаривать. Потребность в этом возникает в основном при реставрации зданий.

А вот в производстве мебели уже давно ничего принципиально не менялось. ДСП и ДВП четыреста лет назад, конечно, ещё не применяли, но дерево, которое тогда использовалось, можно найти и сегодня. Причём лучше использовать старое, так называемое мёртвое дерево, поскольку свежее через пару лет снова придётся реставрировать – его и повести может, и загнуть. В некоторых зданиях, которые были переданы нам на реставрацию, встречаются лаги, выполненные из сосны и лиственницы огромного диаметра. Этим деревьям уже на момент рубки было лет по триста. Если по какой-то причине мы больше не можем использовать их в качестве лаг, то такое дерево мы распускаем и применяем уже для реставрации мебели.

Слева: секретер, созданный в Германии в XVIII веке (1715 – 1720 гг.) по заказу русского императорского двора. Кабинет Stipo a Bambocci итальянской работы XVI – нач. XVII веков (справа) – самый первый предмет мебели, отреставрированный в мастерских Международного института антиквариата.   

– Расскажите подробнее о каком-нибудь из наиболее запомнившихся вам проектов…

Очень интересным проектом была реставрация усадьбы купцов Аигиных в Талицах, которую мы закончили в 2014 году. Со временем там были практически полностью (за исключением одной небольшой части паркета) утрачены напольные покрытия. В течение трёх месяцев мы создавали репродукцию паркета площадью 600 кв.м. Уложив его по стандартной технологии укладки паркетных полов, на этапе финишного покрытия от технологии мы отступили: чтобы покрытие состарить, мы отшлифовали его не по горизонтали, как положено, а по диагонали. Потом затонировали и покрыли лаком. Лаки от известного поставщика, составами которого пользуются все реставрационные мастерские России, нам не подошли. В итоге мы решили купить самый простой лак и неожиданно даже для себя добились нужного эффекта. Когда к нам приехали музейные специалисты, они решили, что это не репродукция, а родной старинный паркет.

Усадьба купцов Аигиных в селе Талицы (Пушкинский район Подмосковья) до и после реставрации.

Также своеобразным открытием для меня в этом проекте стало восстановление изразцов печей – глиняных кубов с фасадом плитки, который формировали и запекали, а потом покрывали глазурью. Технология сложная и требующая больших затрат, поскольку для обжига керамики нужны специальные печи. Решение проблемы мы нашли в следующем: печь разбирать не стали, но хорошенько вычистили каналы и обновили фасад новой глазурью. Но обычная глазурь – это терракотовая глина и водный состав. Мы же попробовали смешать келюр, водный лак и терракотовую глину. И у нас всё получилось: печь восстала из руин, а изразцы засияли как новые, хотя на них и остались трещинки, которые от старости появляются на любой керамике. Другими словами, мы применили другую технологию, но основной материал использовали тот же.

– И в заключение, если не ориентироваться на какие-то стандартные формулировки, то в чём вообще заключается ценность реставрации? Каково ваше личное мнение по этому вопросу?

Я и сам порой задаюсь таким вопросом и прихожу к выводу, что это действительно важно, поскольку сейчас таких вещей просто уже не делают. Да, сегодня много разных предметов в массовом порядке изготавливается на промышленных предприятиях. Они ровные, чёткие, без каких-либо погрешностей. Но таких вещей, над которыми мастер трудился бы на протяжении многих лет, всё делая вручную, почти не встретишь. Но именно у таких вещей есть «душа». К примеру, сейчас везде продаются пластиковые багеты. Вроде бы красивые, но разве можно сравнить их с рамой XIX века, которая сделана из дерева, покрыта гипсом и сусальным золотом? Или вот: знаете, как легко отличить старое зеркало от нового? Когда ты подносишь свечу или зажигалку к современному зеркалу, то видишь только одно или два отображения пламени. Но в старинном зеркале язычков будет минимум семь. Всё потому, что современные технологии электрического напыления достаточно банальны. Раньше же всё делалось в печах, с использованием настоящего серебра. Разницу можно почувствовать сразу. В этой разнице и заключается настоящая ценность.

Прикоснуться к частичке истории и познакомиться с результатами труда реставраторов может любой желающий. Увидеть их можно в музее Международного института антиквариата в Казани (на фото). Экскурсии по музею являются бесплатными.

Благодарим за помощь в подготовке материала: Алину Булгакову, директора Международного института антиквариата, и Светлану Бородину, главного редактора масс-медиа ASG.

Подпишитесь на eRazvitie.org в Фейсбуке и ВКонтакте, чтобы не пропустить новые материалы.