– Валерий Николаевич, прежде всего хотелось бы узнать, как Вы пришли в космонавтику? Почему сделали именно такой выбор?

Это было давно, ещё в середине прошлого века, когда я учился в МАИ. В 1957 году был запущен первый искусственный спутник земли. Мы с однокурсниками читали, что в США готовится запуск аналогичного спутника, но совершенно неожиданно для нас самих СССР опередил Штаты. Этот запуск произвёл колоссальное впечатление на всех нас и именно с тех пор я стал задумываться о том, чтобы заняться исследованием космического пространства. Я учился на факультете самолётостроения, и там было несколько групп по ракетной технике (беспилотные летательные аппараты). После окончания института меня изначально направили в город Ковров, но я выяснил, где занимаются космической техникой и в августе 1958 года устроился на работу в конструкторское бюро, которым руководил Королёв. В первый же день встретил там своих бывших однокурсников и занялся чтением эскизных проектов космического аппарата. Конечно, вначале многое было непонятным и настолько новым, что захватывало дух, но потихоньку вникал в работу. Вот так я начал работать в проектном отделе по созданию космический кораблей и межпланетных станций, которым руководил Михаил Клавдиевич Тихонравов, известный энтузиаст космоса, создатель первой в СССР жидкостной ракеты.

Когда я изучал проект корабля «Восток», Тихонравов как-то спросил меня, не интересуюсь ли я механикой космических полётов. На мой ответ, что механикой я интересовался ещё в институте, но в том, что связано с этой темой в космосе, не разбираюсь, начальник сказал, что сейчас в этом толком никто не разбирается. И мы стали обсуждать полёты к Марсу, Венере и Луне; продумывать механику этих полётов – как туда лететь, по какой траектории, как управлять кораблем во время полёта. У нас в стране, помимо КБ Королёва, подобными теоретическими вопросами занимались в Институте прикладной математики Академии наук под руководством Мстислава Всеволодовича Келдыша. В 60-м году мы, по поручению Королёва, стали заниматься разработкой пилотируемых полётов к Марсу. Позже этот проект вылился в известную сейчас программу пилотируемого полёта к Марсу, известную как проект Королёва.

После полёта Гагарина Королёв сказал, что в космос должны летать не только лётчики, но и другие специалисты, в том числе инженеры, и те, кто хочет принять участие в космических программах, должны просто подать заявление. И 27 июня 1961 года я его подал. Вот так и начался мой путь в космонавты. На медицинскую комиссию нас отправили только через 3 года, т.к. Королёв выдвинул требование – будущие космонавты должны отработать на предприятии не менее 5 лет. Его задумка создания отряда гражданских космонавтов заключалась в том, чтобы эти люди участвовали в космических полетах, а после занимались работами в конструкторском бюро, передавая свой полученный опыт, свои идеи для создания космических аппаратов.

Я участвовал в трёх космических полётах, а между ними, как и все остальные гражданские космонавты, занимался работой в конструкторском бюро. Я создал службу космонавтов, которая занималась технической подготовкой к полётам. Когда мои космические полёты закончились, перешёл в отделение бортовых систем и стал заместителем руководителя комплекса, мне подчинялись отделы по созданию систем жизнеобеспечения, медико-биологического обеспечения, терморегулирования всех космических кораблей и орбитальных станций.

– А вообще насколько важную роль в развитии космонавтики сыграла идея Королёва по отправлению в космос инженеров?

Космический корабль – сложнейшая техника, и управлять ею грамотно могут только люди с высшим техническим образованием. Создавать новую космическую технику могут только инженеры, и лучше, если они имеют опыт космических полётов.

– А какие цели перед собой ставили лично Вы? Чего Вам хотелось добиться?

В моём заявлении в космонавты было написано, что я хочу участвовать в космических полётах, в том числе и в длительных; что во время полёта могу делать то-то и то-то и, в случае необходимости, способен освоить другие специальности. Моё желание было связано с испытаниями в космосе того, что создавалось на Земле. Когда в 1964 году перед полётами Королёв собрал у себя в кабинете тех, кто хотел стать космонавтами, то почти у всех он спросил, почему именно каждый выбрал этот путь. Все отвечали, что хотят участвовать в испытаниях космической техники и дальше работать в этой области. Мне этого вопроса он не задавал, так как точно такой же ответ уже был у меня в заявлении. Но некоторые интересовались полётами из-за денег, но разочаровавшись зарплатой, а она была как у рядового инженера, уходили.

Где-то в 66-м году нас отправили на подготовку в Звёздный городок. На это дело было выделено примерно 3 года. Это был групповой полёт кораблей Союз-6, 7, 8. 11-го октября 1969 года вдвоём с Шониным на корабле «Союз-6» мы отправились в космический полёт. В этой экспедиции мне было поручено выполнить первый эксперимент по сварке металла в космосе. Тогда это был довольно-таки смелый эксперимент, ведь до этого иметь дело с расплавленным металлом не решались даже на самолётах. Нужно было испытать то, как пойдёт процесс сварки в условиях невесомости и глубокого вакуума. В будущем в космосе предполагалось осуществлять большое строительство и проведение ремонтных работ.

Этот эксперимент прошёл очень неожиданно. При одном из видов сварки – сварке электронным лучом – луч разрезал сварочный стол с образцами и добрался до корпуса бытового отсека корабля, оставив на нём глубокий след. Но обо всём по порядку. Эксперимент проводился таким образом. Корабль состоял из спускаемого аппарата и орбитального отсека. Мы находились в спускаемом аппарате, а сварочная установка – в орбитальном отсеке. Отсек нужно было разгерметизировать для создания вакуума. Я включал разные виды сварки с помощью пульта. Когда мы закончили эксперимент и вернулись в орбитальный отсек, то я почувствовал странный запах и увидел оплавленный след на корпусе корабля длинной 20-25 см. Естественно, мы испугались, так как были без скафандров, а корпус мог лопнуть. Пришлось снизить давление, чтобы вернуться за образцами. Я открыл люк, быстро вышел туда один и забрал образцы. Когда мы долетели к зоне связи с Землей, я доложил о случившемся. Пришел приказ закрыть люк между отсеками и больше туда не ходить, что мы и сделали.

А потом за этот эксперимент меня поместили в Зал международной космической славы – за начало проведения технологических процессов в космосе. 

– Какие-то другие нештатные ситуации во время Ваших полётов в космос случались?

Во время моего второго полёта в июле 1975 года, совместно с Леоновым, мы должны были впервые осуществить стыковку на орбите кораблей разных стран – «Союз-19» (СССР) и «Аполлон» (США). Ещё до старта «Союза» у нас отказала телевизионная система. Все телевизионные сеансы были расписаны заранее, а до старта оставалось всего 15 минут. Одновременно с этим в спускаемом аппарате начало резко расти давление. Оказалось, что неплотно закрыт клапан наддува скафандров, и воздух из баллонов шёл в спускаемый аппарат. Старт был дан, а ремонт телесистемы должен был быть осуществлен потом, самими космонавтами.

Уже в космосе нам по радио по пунктам передавали, как отремонтировать систему. Подручными инструментами – отвёртка, плоскогубцы и перочинный нож – мы её починили.

Первую стыковку провели раньше запланированного времени. Корабли должны были сблизиться на расстояние 50 м, в этом положении подлететь к территории Крыма и ждать разрешения на стыковку. На деле получилось по-другому: сближение кораблей было выполнено над Атлантикой, а дальше, когда мы летели над Испанией, американцы не так поняли свой командный центр, и где-то над Германией произошла стыковка. Наземные пункты даже не знали, что мы уже состыковались.

– Какие-то другие технические задачи перед Вами ставились?

В первом полёте, помимо сварочного эксперимента, мы вели наблюдение за пусками ракет с Земли – снимали из космоса спектр факела космических ракет. Полученные данные потом использовались в оборонительных целях.

На «Союз-Апполоне» было 6 экспериментов. Наиболее значимый из них – испытание стыковочного устройства новой конструкции, которая позволяет стыковаться кораблям разных стран. Когда мы работали над этим проектом, то поняли, что это всё-таки первый международный полёт, и он имеет, конечно, большее значение. Когда мы состыковались, нас поздравил Брежнев – с тем, что первая международная стыковка прошла успешно. После этого на связь вышел президент США Форд. Он тоже сказал об огромном значении первого международного полёта.

Было запланировано, что первая встреча произойдет на «Союзе». Но американцы, понимая значимость этого момента, всячески убеждали нас встретиться на их корабле. Они говорили, что им не хватает длины связного кабеля от шлемофонов. Наши отвечали, что если не хватает – без проблем, – удлиним. 2 дня мы работали в состыкованных кораблях. В первый переход к нам пришли 2 астронавта – Том Стаффорд и Дик Слейтон; Брант остался на Апполоне. После поздравлений президентов у нас был совместный ужин. В конце первой встречи мы должны были вручить американцам памятные сувениры. Были изготовлены золотые медали с изображением «Союза» и «Апполона» в космосе, их всего было 5 – для каждого участника полёта. Наши медали мы с Леоновым, к сожалению, оставили на Земле, где они пропали. Больше мы их не видели.

– Вы до сих пор поддерживаете отношения с американскими астронавтами с «Апполона»?

Конечно, мы общаемся. Созваниваемся по праздникам – Новый год, рождество, дни рождения, годовщина полёта, но иногда общаемся и просто так. Кроме того, были официальные поездки нас в США, и их к нам – на значимые даты «Союза-Апполона», примерно на 2 недели в каждой стране с семьями, жёнами и детьми. После первой поездки в 75-м году во многих городах США нас сделали почётными гражданами. В Чикаго нас встречали в аэропорту, и оттуда мы в кабриолетах ехали по всему городу, а местные жители нас приветствовали – махали с балконов и из окон.

Валерий Кубасов и Алексей Леонов на встрече с Президентом США Джеральдом Фордом. Белый дом, 7 сентября 1974 года.

– Как Вы относитесь к более поздним и современным полётам?

Сейчас в основном полёты совершаются на космические станции. Техника полёта более-менее отработана, и полёты проходят без происшествий. Но, безусловно, бывают нештатные ситуации – космос есть космос. Многие полёты сейчас длятся по полгода, запланирован годовой полёт. Космонавтика становится довольно-таки обыденным делом. На международной станции проводятся медико-биологические эксперименты, уже собрано много материалов, и надо стремиться к чему-то новому. Пока что не понятно, как длительное пребывание в невесомости отразится в будущем на человеческом здоровье, а это можно выяснить только с помощью длительных космических полётов. Что касается Луны, то как только появятся задачи, и будет ясно, для чего там необходимо строить базы, тогда и появится смысл этим заниматься – но все возможности сейчас уже есть. Полёт на Марс, я думаю, рано или поздно тоже состоится, но прежде чем туда лететь, нужно хорошо его изучить, чем сейчас американцы и занимаются. Но одним проектом, таким как Curiosity, здесь не обойтись. И это очень дорого. Луна обошлась американцам в 25 млрд. долларов (в пересчёте на современные деньги эта сумма вырастет в 5-10 раз). А посадка на Марс намного сложнее, из-за разряженной атмосферы. Старт с планеты будет тоже очень затратным и сложным, и в ближайшее время, наверное, ни одна страна на такое не решится.

– А задачи космического инженера сегодня как-то изменились – по сравнению с тем временем, когда летали Вы?

Нет.

– Идея Королёва всё ещё актуальна? Насколько оправдано сегодня посылать в космос инженеров в расчёте на дальнейшее совершенствование ими космической техники?

Главное, для чего сегодня нужны инженеры в космосе – грамотное управление, а уже потом – создание совсем новой и совершенствование имеющейся техники.

– В заключение несколько вопросов личного плана. Что было самым сложным на Вашем пути в космонавты? За счёт чего с этим удалось справиться?

Пробить нишу, которую заняли лётчики. За счёт поддержки технического руководства.

– Что было самым сложным после того, как Вы стали космонавтом и совершили свой первый полёт?

 Известность. И стремление некоторых начальников использовать в качестве пробивной силы.

– Вы вырастили двоих детей. Как они относятся к тому, что их отец – космонавт, и почему они не пошли по Вашим стопам?

В детстве дочь говорила, что хорошо быть космонавтом – все узнают, здороваются. А сын – во время полёта «Союза-Апполона» ему было 4 года – обиделся на меня и не хотел здороваться, когда мы возвращались с Байконура. Он думал, что из космоса, как из обычной командировки, можно привезти игрушки и жвачку, и их отсутствие его очень расстроило. После он спросил: «Папа, а зачем же ты тогда туда летал?» Так что освоение космического пространства детей не заинтересовало.

Общение с подрастающим поколением всегда было неотъемлемой частью земной жизни космонавтов.

В редакцию нашего издания обратились ученики лицея им. Н.И.Лобачевского при Казанском (Приволжском) федеральном университете – члены детско-юношеской организации «Космические разведчики» – с просьбой задать Валерию Николаевичу Кубасову несколько вопросов от себя. Мы с удовольствием выполнили их просьбу.

Доминдаров Руслан, 8 класс: Испытывали ли Вы страх перед полётом в космос?

Каждый человек подвержен страху. Надо только подготовиться, нужно заранее продумать все возможные нештатные ситуации, чтобы не думать над этим в полёте. В полёте нужно думать о выполняемой программе. Если будешь думать о каких-то неприятностях, то ты пропадёшь. Не боятся только ненормальные. Бояться – это естественно.

Петровичев Александр, 7 класс: Как Вы проводили досуг в космосе? Приходилось ли вам чинить радиоэлектронику во время полёта? Сложно ли паять в космосе?

Самый главный досуг – это наблюдение за Землёй. Настолько интересная и красочная картина, что когда смотришь на Землю, узнаёшь места, над которыми пролетаешь, это очень увлекает. Кроме того, при длительных полётах на Земле имеется группа психологической поддержки. Они готовят музыку, фильмы для орбитальных станций. Есть небольшая библиотека, можно перед вылетом заказать любимые книги. Раз в неделю стараются устроить выходной – встреча с семьями по радио или телевидению. Многие в космосе увлекаются фотографией: моря, страны, огни над городами.

Алимов Камиль, 8 класс: Влияли ли вибрации и шум во время длительного полёта на Ваше самочувствие?

Шум и вибрация сильны на взлёте. Трясёт так, будто едешь по булыжной мостовой. И при возвращении на Землю тоже трясёт. Сильный шум от работающих реактивных двигателей. А когда они прекращают работать – наступает тишина и невесомость. Внутри всплывают пылинки и плавают по кораблю. Потом весь мелкий мусор собирается на вентиляторе. На станции всегда много работающих приборов, и они тоже шумят. Установленный предел – 60 децибел, а это немало. Шумят вентиляторы и насосы. Я во время первого полёта делал эксперимент по выполнению ориентации корабля по звёздам. Чтобы увидеть звёзды, нужно было выключить в корабле свет и отключить вентилятор. Настала жуткая тишина. Я вижу звёзды, тёмное небо и ощущается вся бесконечность вселенной. Полностью теряется ориентация в пространстве. На Земле сила тяжести даёт направление верха и низа. В невесомости это чувство теряется.

Исаева Анастасия, 10 класс: Вкусная ли еда в космосе?

Вкусная. Но в космосе вкус немного меняется. Еда заказывается ещё на Земле с учётом индивидуальных пристрастий. Кто что любит, то и выбирает. В Советском Союзе было около 300 блюд на выбор, сейчас осталось около 100.

Верт Никита, 8 класс: Было ли Вам больно во время удара при посадке на Землю?

Разные ощущения. В первом полёте садились вертикально, всё прекрасно. Радость встречи с Землёй, в полёте всегда чувствуется напряжение. А после того как сели – можно вздохнуть с облегчением. Во втором полёте был ветер, нас ударило о землю, корабль кувыркнулся и мы оказались на боку. А в третьем полёте не сработала система мягкой посадки. И при встрече с Землёй нас ударило о землю так, что бортжурнал вырвало из рук, у кресел срезало кольца амортизатора. У меня через 20 лет заболела спина, после рентгена выяснилось, что как раз во время этой жёсткой посадки у меня был смят четвёртый позвонок.

Идрисова Елизавета, 10 класс: Какие качества для космонавта самые важные? Мы, «Космические разведчики», хотели бы готовиться к полётам в космос. Посоветуйте, что нам стоит в себе развивать.

Надо стремиться к достижению поставленных целей. С помощью тренировок, подготовки, изучения материалов. Физическая подготовка и общее состояние здоровья.

Сайкин Давид, 11 класс: Мы слышали про шуточное предложение американским космонавтам тюбика с «водкой». А какие еще любопытные или забавные случаи у Вас бывали?

Когда мы были с Брентом на «Апполоне», он крепил камеру и всё требовал какой-то «роман». Потом выяснилось, что это всё-таки «ремень». Но самый запоминающийся – это, конечно, случай с водкой.

Ибрагимов Никита, 7 класс: Как Вы относитесь к космическому туризму?

Ну, конечно, он возможен. С целью пополнить казну космических организаций и частных компаний. Но будущее в космосе не за туристами, а за профессионалами.

Чубакова Елизавета, 10 класс: Как Вы относитесь к колонизации Марса?

Непонятная затея. Кто согласится туда отправиться и зачем? Искать добровольцев, которые навсегда покинут Землю неизвестно ради какой цели? Марс сначала надо полностью исследовать, а потом уже задумываться о полётах туда (естественно, с возвращением на Землю).

Талипов Равиль, 8 класс: Были ли у Вас секреты от врачей и психологов, о которых Вы не рассказали в те времена, когда летали?

Нет, не было. Со здоровьем шутить опасно.

Сыромятников Андрей, 8 класс: Давались ли Вам секретные задания, особенно при полёте с американцами?

Нет, никаких секретных знаний, всё абсолютно открыто.

 Подпишитесь на eRazvitie.org в Фейсбуке и ВКонтакте, чтобы не пропустить новые материалы.