– Алексей, как бы Вы охарактеризовали то, чем занимается ваша компания?

Мы для себя сформулировали это так: «Мы не делаем, мы создаём». Под словом «создать» я подразумеваю, что во главе угла у нас всегда стоит мысль – и как помощник, и как оппонент. Безусловно, я базируюсь на своих внутренних мироощущениях, которые с годами изменяются в зависимости от ситуации, нажитого опыта, прочитанного и просмотренного, то есть огромного количества аспектов и, в конечном итоге, элементарных знаний, проб и ошибок. Отсюда вырабатывается некая философия, некая мысль, которую нужно донести до зрителя. И зритель – это следующий важнейший аспект категории «создание». Крайне важно для меня создать то, что получит зрительский отклик. Вещь, созданная и показанная всего для 30-40 зрителей или многих тысяч – это не столь принципиально; важно, чтобы она меняла мировоззрение, влияла на зрителя, на его внутренний потенциал, на его внутреннее ощущение. Если зритель, выходя с постановки, говорит себе: «Я поменялся, стал другим, теперь я буду жить по-другому», то это и есть то самое влияние, про которое я говорю. И это значит, что спектакль свою задачу выполнил.

Что бы ни говорили художники и иные творческие люди, мнение зрителя для них чрезвычайно важно. Как бы мне ни хотелось жить в своём мире искусства и делать некий «арт», у меня не возникает чувства удовлетворённости, если он не имеет отзыва у зрителей.

Способов влияния на зрителя огромное количество – как через саму мысль, так и через форму, которая в произведениях искусства играет большую роль. Поэтому эти две вещи я всё время пытаюсь объединить. Это как две прямые – если и можно доказать, что они пересекаются, то только в одной точке. Одна прямая – это искусство, другая – математика, и где-то там, высоко, они обязательно соединятся. И это – принцип хорошего, умного, правильного произведения искусства, когда всё стыкуется в одной точке.

 – Когда создаётся какое-то шоу, спектакль, то на зрителя можно воздействовать по нескольким слоям одновременно – через смыслы, визуально, или через аудиовосприятие… Много всяких слоёв может быть.

Все жанры хороши, кроме скучного. Это для меня и есть формула создания – не должно быть скучно, ни в коем случае. Я не из тех людей, которые за длинной паузой пытаются донести зрителю некую мысль. Нет, действие должно разворачиваться настолько быстро, насколько разворачивается человеческая жизнь в современном мире. Зритель – человек, он живёт в социуме, и социум диктует ему темп и ритм, согласны? За последний век наша Земля стала другой – изменилось и ощущение времени. Секунда осталась той же самой секундой, но человек за эту секунду стал делать и видеть гораздо больше, чем сто лет назад. Второе, что я хочу сказать по этому поводу, касается событий. Опять-таки, живя в социуме, вы как бы следите за несколькими действиями сразу. И если взять площадку, на которой разворачивается наш спектакль, то здесь я тоже стремлюсь к тому, чтобы всё время параллельно разворачивалось несколько действий, либо они сменяли бы друг друга, но очень быстро. И тогда зрительский интерес никогда не угасает. За статичным актёром в роденовской позе зритель сейчас уже фактически ничего не видит – для него эта сцена будет пустой. Величайшие режиссёры 70-х годов могли растянуть один кадр минут на десять, но сейчас для зрителя он останется совсем непонятным. Непонятным потому, что выбивает его из колеи. А посему, как бы я ни развивал действие, я стараюсь быть в том ритме, в который погружён зритель. Ему это комфортно, он легко воспринимает мысль, преподносимую таким образом, и ему не надо «пробираться» в постановку как в чужой мир – он заходит в неё как в мир свой, благодаря подходящему ему темпу и ритму. При этом я абсолютно уверен, что тот мир, тот социум, в котором мы все сейчас живем, зритель умеет и смотреть, и наблюдать, и анализировать. Шоу Универсиады – это тоже свой самостоятельный мир, который мы создали. Со своими законами, со своей гравитацией, со своей розой ветров, со своими осадками. И к нему нужно относиться как к таковому.

– Каким-то образом рассчитываете интерес и ценность для зрителей, допустим, разной возрастной категории?

Искусственно – нет, но хочу заметить: слово «интересно» не лежит в области временных параметров жизни человека, но у него есть свои слои. Есть величайшие произведения искусства, которые вы с интересом и подолгу будете рассматривать, будучи и ребёнком, и 90-летним стариком, но каждый раз будете находить что-то своё, что-то новое… К этому, как мне кажется, и нужно стремиться.

Некоторые из проектов компании Sechenov.com (сверху вниз): спектакль «Рождественский вальс»; ме­роприятие, посвящённое 20-летию Независимости Республики Казахстан на стадионе «Астана-Арена»; Церемония открытия VII Зимних Азиатских игр 2011 года в Астане; Универсиада-2013 в Казани.

– Если говорить о восприятии шоу Универсиады, то, я полагаю, присутствие на стадионе и у  экрана телевизора давали два совершенно разных ощущения. Ведь атмосфера и энергетика на стадионе совсем другие.

Мы занимаемся не только тем, что сами создаём шоу, но и сами его снимаем. Это крайне важно, потому что только я, идя от задумки, знаю, как нужно снять, переходя от общих планов к деталям, какие делать акценты в той или иной сцене, в какой последовательности и с каким хронометражем, чтобы у зрителя, который смотрит это по телевизору, тоже сложилась ясная, целостная картина. И это принципиальная задача – снять так, чтобы разница между стадионом и телевизионным эфиром была минимальной, зрителю должно быть интересно в любом случае. А вот по поводу энергетики соглашусь. Даже если вы посмотрите одно и то же шоу на двух разных телевизорах, энергетический посыл вы ощутите по-разному. Внутри стадиона возникает ещё и единение с соседом, а иногда зрители и сами становятся участниками шоу, от них начинает зависеть само действие. Они видят много света, который пишет ту или иную картину, видят фантастическое движение фигур, которые встают в ту или иную конфигурацию, видят синхронность, с которой 500 человек делают одно и то же движение. Этой эмоциональности лишён телевизионный зритель, но зато он видит крупные планы, а образ, который закладывает режиссёр в своё произведение искусства, на телевизионной картинке получается более точным. Значит, вы поймёте больше, если посмотрите действие по телевизору. Но результат восприятия в любом случае один: «я хочу поменяться». Вырвать гвоздь ведь тоже можно несколькими способами: гвоздодером, плоскогубцами, а итог одинаков.

– Каким образом работаете с замыслом с момента старта проекта?

Здесь важно очень точно сформулировать первоначальную мысль, прежде всего для себя. Дальше начинаешь чувствовать, что она влияет на твою жизнь, ощущаешь её материальность. Если это действительно происходит, значит мы готовы писать сценарий на эту тему. Порой это бывает какое-то лёгкое возбуждение, а порой – тяжёлый процесс родов. Но главное, что ты как бы начинаешь с ней родниться, обнимаешь её, а она обнимает тебя…

– И какой была ваша внутренняя формулировка идеи для Универсиады?

Такая формулировка должна быть очень короткой. Я скажу так: мечта есть двигатель. И шоу Универсиады было построено на этом. С тех пор прошло не так много времени, но эта мысль шагнула дальше: «переставайте мечтать, начинайте жить». С точки зрения смысла это очень большой шаг.

Универсиада-2013 в Казани.

– Могу предположить, что по спектаклям, которые Вы создаёте, можно понять, каким образом Вы сами менялись как человек?

Конечно. Потому что всегда есть аспект откровенности, честности, большое количество осмыслений тех или иных событий, переживаний. Если в основе творения не лежит никакого мнения, то зрителю не к чему относиться. Потому что, опять-таки, произведение искусства – это симбиоз. Взять Универсиаду – сколько аспектов было заложено внутри спектакля? История, литература, современный мир... Это всё нужно было каким-то образом сложить воедино и создать из этого некую пластику, как книгу, в которой за одной главой идёт другая.

Любым способом – литературой, режиссурой – нужно добиваться воссоздания идеи, чтобы удивить и убедить зрителя. В жизни к удивительным вещам мы часто относимся обыденно. Восход солнца, например, это восхитительнейшая, сложнейшая вещь, когда куча всего сводится вместе в одну секунду, и появляется красота. И у этого есть очень чёткая математическая форма. Но мы к этому привыкли. Поэтому, воспроизводя сценарий, ты должен найти действенный приём для того, чтобы убедить зрителя в своей правоте, в своём гармоничном мире, а значит и в идее. Я не могу изобразить действие на глубине Марианской впадины, но я буду к этому стремиться, если мне вдруг нужно будет показать, как разговаривают люди на глубине 11 тысяч метров.

На Универсиаде каждую секунду происходило огромное количество действий. Для зрителя они ничего не говорили, поскольку он видел лишь результат этого. Допустим, чтобы какое-то изображение появилось в том или ином месте, с такой-то скоростью должна была опуститься лебёдка, актёры должны были оказаться в таком-то месте, площадка внизу должна была быть очищена от одних декораций и укомплектована другими… Много всего, каждую секунду, огромный сгусток технологий.

– Если говорить про техническую сторону представления – механизмы, технологии… Вы говорите команде, что и где должно быть, а уже команда находит способ реализации?

Ничего подобного… У нас нет голого литературного сценария, он не будет иметь никакого смысла. Но у нас есть симбиоз – одновременное создание литературного, режиссёрского и технологического сценариев. Бессмысленно придумывать с точки зрения режиссуры то, что невозможно создать технологически. Это зависит от многих параметров – от размера площадки, от количества зрителей. От бюджета, кстати, в меньшей степени. Да, я живу в жёстких бюджетах, но разве от этого должна страдать форма? Я же не буду писать в титрах: «У меня был маленький бюджет». Это невозможно, поэтому мы должны всё время придумывать какие-то ходы. Но неважно, какой ход мы выберем, эффект от этого пострадать не может, он должен быть таким, каким задуман.

Универсиада-2013 в Казани.

– Как работаете с рисками? Смотрит весь мир, и вдруг что-то не срабатывает…

Каждый к рискам относится по-своему. Но хочу сказать: риски были, есть и будут. Без них мы никогда бы не запустили ракету, не создали бы атомную электростанцию, Пьер и Мария Кюри не открыли бы радий… К рискам, если ты действительно художник, нужно относиться как к движению прогресса. Я всегда говорю заказчикам, что мы движемся вперёд, и шоу, которые я уже сделал, воспроизводить не нужно. Да, с точки зрения технологии что-то новое будет сложнее и рискованнее, но ведь и интереснее!

Когда ты что-то создаёшь, то в любом случае максимально просчитываешь степень риска и формируешь схему прикрытия ошибки – бэк-ап.  Во время спектакля я беспокоюсь за каждую деталь, которая ни разу не ломалась за время репетиционного периода. Всё должно по разу сломаться, и когда это происходит, вечером мы садимся и разбираемся с причинами. Мне наплевать на то, что деталь сломалась, но мне нужно понимать, почему это произошло, особенно если на предыдущих репетициях всё было нормально.  Если мне никто не может этого сказать,  то вот это для меня настоящая катастрофа. Ведь я должен чувствовать каждый винт. Когда шоу начинается, складывается такое ощущение, что весь этот мир живёт внутри меня, и я ощущаю каждую лебёдку, каждый прибор, каждый механизм, и за всё чувствую ответственность.

– Шоу началось. За ним вживую наблюдают 50 тысяч человек, ещё несколько миллионов смотрят по телевизору. Какие ощущения испытываете в этот момент?

Никакие. Я должен очень чётко следить за происходящим, и если что-то пошло не так, то мгновенно реагировать на ситуацию. Мы научили созданный нами мир дышать и ходить – это он делает автоматически. Но если он забывает как дышать, я должен его подключить к искусственным лёгким; забывает как ходить – должен привинтить ему искусственную ногу. Схема такая.

– И всегда есть команда, которая готова мгновенно решать проблемы?

Команда – это, прежде всего, ты сам. Никто не дёрнется без тебя, решение должен принять ты. Это момент, где нет места сомнению, штуке, кстати, очень гадкой. Ты должен чётко сказать, что надо сделать. Дальше – только исполнение. Но, признаться честно, до этого никогда не доходило. Если проблемы и возникали, то они закрывались тем самым бэк-апом – а он срабатывает автоматически. А моё молниеносное решение может потребоваться только в случае, если план «В» не сработал.

– То есть у вас как в военке – всегда есть резервные каналы?

Обязательно. Зритель платит деньги за то, чтобы посмотреть наше шоу, и он не должен стать частью ошибки. За свою тысячу рублей он должен получить наслаждение. Иначе что получается? Я со своими некими мыслями взял и влез в его семейный бюджет и не дал ничего взамен? Что это за отношение? Нет, я должен отработать на эту тысячу рублей, а ещё лучше – на все полторы.

Универсиада-2013 в Казани.

– Если посмотреть архивные видеозаписи концертов рок-групп, то по ним очень хорошо видно, каким образом технология двигалась вперёд. Вы каким-то образом определяете для себя то, как всё это будет выглядеть лет через 10?

За всем этим я, конечно же, стараюсь следить. По всей видимости, акцент будет смещаться в сторону 3D, и мы уже осваиваем эти технологии. При создании нового шоу мы не только всю декорацию, которая у нас есть, сделали в 3D – и это можно увидеть, только надев очки, – но даже шагнули чуть дальше, создав такую штуковину, которая погружает человека как бы внутрь этого трёхмерного пространства. То есть я могу посмотреть, как ложится свет, почувствовать себя на месте главного героя в том или ином углу площадки, или ощутить себя зрителем, сидящим, допустим, на 7-ом ряду в 14-м кресле. Это важно, это серьёзный шаг вперёд.

Ну а что касается технологий вообще… Моё рассуждение постоянно и вечно: «Истина где-то рядом». Один новый эффект для меня не играет никакой роли. Соединение технологий, даже ничего, возможно, не говорящих друг про друга – вот где ключ. Возьмём, предположим, обыкновенный тюль и построим комбинацию, поместив вас за сделанную из него ширму. Когда вы стоите за тюлем, я вас вижу, а зритель – нет. Но если теперь я подам на вас свет, то перед вами на тюле появится изображение, а для зрителя это уже будет некоей магией. А ведь я всего-то взял проектор и направил его на занавеску. То есть изначально нет никаких эффектов как таковых, нет готовой базы. Но есть отдельные вещи, из которых ты должен создать спектакль. И именно благодаря их соединению это становится возможным.

Подпишитесь на eRazvitie.org в Фейсбуке и ВКонтакте, чтобы не пропустить наши новые материалы.