– Марина Юрьевна, я слышал, что история появления «ДАШКи» не совсем обычна. Расскажите, как это произошло.

Изначально «ДАШКА» не была школой – она образовалась в конце 80-х как студия для занятия с детьми младшего возраста. На самом деле появление подобных студий в то время было распространённым явлением – в разных городах и в разных вузах их возникло достаточно много. Большая их часть существует и сегодня, многие развились в хорошие крупные студии или так же, как и мы, в школы. Всплеск, связанный с появлением студий, был обусловлен тем, что в то время любой архитектор – и работающий в проектной организации, и преподающий в вузе – был сильно ограничен всевозможными стандартами и узким кругом задач. Он, по сути, был отрезан от творческой стороны своей профессии, от того, на что ориентировался, когда выбирал не просто направление будущей деятельности, а по большому счёту – мечту. Творчества или особого диапазона возможностей в его работе не было. Но у молодого поколения архитекторов стали появляться свои дети, и вот тогда возникло это движение – создавать подобные студии, чтобы заниматься творчеством со своими собственными детьми и с детьми своих друзей. Такая инициатива была поддержана комитетами комсомола и являлась, по сути, первым зародышем внебюджетной коммерческой деятельности, что на тот момент было весьма необычно.

В Казани такую студию организовал Михаил Лин, доцент Казанского инженерно-строительного института (КИСИ). У него тоже подрастали дети, и эту студию он создавал прежде всего как место для их творческого развития. Студия занимала одно помещение, учащихся было немного, занятия проходили неформально и были увлекательными для детей. В 1990 году студия была преобразована в школу «ДАШКА» при архитектурном факультете КИСИ. Но случилось так, что через несколько лет Михаил Лин эмигрировал и оставил школу на попечении у своих сотрудников – недавних студентов. Они вели определённую работу, но состояние дел в школе стало плачевным. В конце концов, ситуацию вынесли на совет архитектурного факультета, после чего меня назначили директором «ДАШКи». Это было в 1998-м году. К тому моменту в школе было всего 8 учеников и 7 преподавателей.

– В 80-х годах широко функционировала кружковая система. Выбор, куда пойти заняться творчеством, у ребенка был достаточно большим. Создаваемые студии чем-то отличались от таких кружков?

Да. Во-первых, детей в кружки брали только тогда, когда они уже начинали ходить в школу. А у нас речь шла о ребятах в возрасте от 4-5 лет. Во-вторых, наши группы были разновозрастными, и детям не ставилась задача добиться каких-то достижений. Главной была обстановка, в которой ребятам было интересно заниматься и общаться, которая вызывала большое желание прийти снова. Это вполне естественно: когда ты начинаешь заниматься своими детьми, то, конечно же, хочешь найти для них такие условия или организовать их, если способен. У всех, кто застал то время, остались очень тёплые и приятные воспоминания.

– Я общался с одним из выпускников Казанского архитектурного университета, сегодня – руководителем небольшой архитектурной компании, и он проговорил следующее: «Я понимаю, что был разгильдяем, и, по большому счёту, единственное, почему я стал тем, кем стал – это «ДАШКА». Именно она из меня, разгильдяя, сделала того, кто смог поступить в институт, смог определённым образом осознать то, что мне нравится, смог это прощупать и в будущем на это опереться».

Да, в «ДАШКе» была создана такая атмосфера, где ты чувствовал себя не так, как в школе. Там не было никакой конкурентной системы, туда принимали каждого, кто хотел, и относились к нему как к личности, а не как к ученику. Для школьника, а тем более в то время, это очень сильно контрастировало с общеобразовательной школой.

Я не думаю, что поначалу это было выстроено целенаправленно. Это следствие тех отношений, которые привнесла молодёжь, занявшаяся этим. Они относились к детям так же, как в жизни относятся к другим хорошим людям – по-дружески. Команда подбиралась соответствующая – способная на такое общение. И получилась почти семейная атмосфера, тем более что в школе тогда было лишь 5-6 групп. Я считаю, что такая особая атмосфера – это очень ценная вещь, и в «ДАШКе» она продолжает присутствовать, хотя школа разрослась почти до 40 групп. Когда мы принимаем новых преподавателей, то прокламируем её как важный программный пункт, и акцентируем внимание на том, что у нас есть правило, по которому ты здесь старший товарищ и друг, а не учитель. Это значит, что ты должен найти такую форму общения, чтобы, с одной стороны, держать определённую дистанцию, не допуская панибратства, но с другой – быть именно старшим другом-помощником. У ребят к тебе должно быть доверие, и в то же время – уважение к тому, что ты в себе несёшь. И такие отношения наши преподаватели устанавливают со своими ребятами, о какой бы группе мы не говорили – младшей или старшей.

– А как начиналась Ваша деятельность в качестве руководителя «ДАШКи»?

В «ДАШКу» я пришла не с нуля. В предыдущие годы участвовала в организации детского архитектурного конкурса «Юный зодчий», а совместно с тогдашним директором «ДАШКи»  готовила документы по работе школы, например, заявки на гранты. Я была достаточно хорошо знакома с тем, что и как здесь делалось, какие авторские методики существуют и какие люди здесь работают. Назначение произошло в начале лета, в период отпусков, когда в школе вообще никого не было. Но с чего-то надо было начинать, и я решила, что в первую очередь нужно распространить как можно больше информации о нашей школе, чтобы привлечь большее количество желающих учиться. Расклеила объявления, около 300 штук, и всё лето лично ходила по разным организациям и учреждениям, рассказывая там о «ДАШКе». Думала, что если объявления вдруг не сработают, то, может быть, к нам придут дети тех, с кем мне удалось пообщаться. В итоге к концу лета мы смогли принять около 70-ти ребят.

Что касается сотрудников, то, как известно, существует такое негласное правило, что новый руководитель должен собрать вокруг себя новых людей и с их помощью выстраивать свою политику. Но те люди, которые здесь работали, мне нравились, я знала, что каждый из них очень интересный человек, поэтому всем было предложено продолжить работу в школе.

30 августа, в День города, мы провели акцию, получившуюся очень запоминающейся. Собрали огромное количество коробок и в течение всего дня около здания Цирка все желающие дети могли из этих коробок строить крепость. С одной стороны, мы получили хорошие отклики, а с другой – это было наше первое совместное мероприятие, дело, которое нас всех заставило мобилизоваться и сорганизоваться и начать учебный год с новым настроем к общей цели.

На ходу серьёзно занялись повышением статуса школы и её популяризацией. Установили тесный контакт с творческими Союзами архитекторов и дизайнеров, участвовали и участвуем во множестве выставок и фестивалях рядом с профессионалами. Представьте, как воспринимают юные авторы то, что их работы вывешены рядом с настоящими проектами или опубликованы в журнале. Это важно и для школы, и для ребёнка; но это уважение и к преподавателю, форма поощрения его педагогического творчества.

Занялись методическим обеспечением – этого базиса у школы тогда ещё не было. Разработали программу «Юный зодчий», которая впоследствии победила на республиканском смотре программ по дополнительному образованию. Благодаря этому, мы вошли в круг тех заведений, о которых знали на уровне Института повышения квалификации. Нас стали приглашать на курсы для работы с учителями рисования и черчения, которых собирают по всей республике, чтобы познакомить с передовыми методиками и ведущими заведениями. Мы стали одной из тех площадок, где такие курсы проводили регулярно. Через это мы получили ещё одну возможность для развития молодых преподавателей – теперь им достаточно часто приходилось рассказывать о своих наработках, а значит – учиться систематизировать и обобщать их, чтобы доложить о них не детям, а специалистам, которые сами имеют определённый опыт. Методические вопросы мы с удовольствием обсуждаем на нашей секции научно-технической конференции университета, преподаватели публикуются, некоторые защитили дипломы второго образования по своему направлению работы в «ДАШКе».

Мне было ясно, что такое заведение как школа дополнительного образования, которая работает в рамках вуза, является очень важным звеном развития не только самой себя, но и факультета, и даже университета в целом. И вроде бы руководство университета разделяло и разделяет эту точку зрения. В «ДАШКу» в качестве преподавателей приходят студенты, начиная с 3-го курса, здесь они за четыре года получают практику работы с учениками и довольно приличный педагогический опыт. Они учатся работать и знакомятся с детьми, многие из которых потом оказываются нашими студентами. В какой-то период университет стал расширяться, образовался Институт архитектуры и дизайна. Кафедры делились, и им понадобились новые преподаватели. На эти места пришли многие из числа тех студентов и преподавателей, которые работали в «ДАШКе». Получился своего рода конвейер, и большая часть наших сотрудников оказались штатными преподавателями кафедр, продолжая совмещать это с работой в «ДАШКе». C собой они несли ту атмосферу, которой дышали в нашей школе.

Теперь выпускники «ДАШКи», когда поступают в университет, встречают там преподавателей, с которыми они занимались в детстве или в подростковом возрасте. Конечно, они чувствуют себя уверенней и у них есть достаточно хорошая ориентация в том, что из себя представляет Институт архитектуры и дизайна, что за люди там работают, какие возможности есть в части выбора специальности, темы диплома.

Взаимоотношения и принципы, задающие всю нашу атмосферу, идут от отношения к делу, которым ты занимаешься – сперва в качестве своего хобби, потому что тебе просто нравится этим заниматься, потом ты осознаёшь, что для тебя это нечто более важное, и тебе хочется заниматься этим   каждый день. Те молодые ребята, которые работают у нас преподавателями, являют детям определённый пример творческой личности. Дети видят людей, увлечённых своей профессией, учёбой и интересными делами за пределами школы, но чувствуют, что и с тобой им заниматься интересно; они не просто отрабатывают свои часы, а делают нечто большее – показывают тебе новые горизонты.

– Как при работе с детьми учитывается тот факт, что все они разные – и по характеру, и по способностям?

Мы даём шанс попробовать себя всем желающим заниматься (отбор при приёме предусмотрен только для 8-9-классников), поэтому в группах есть самые разные по своим возможностям дети; при этом важно, чтобы ребёнок мог увидеть, насколько разнообразными могут быть варианты его собственного развития, в том числе и на примере других ребят. Не требуется, чтобы ты научился рисовать так, как кто-то другой, выступающий в качестве образца. Но важно, чтобы ты сам понял, в чём заключаются твои способности, что у тебя получается, от чего ты получаешь удовольствие, что тебе особенно интересно, что для тебя важно, соответственно, в дальнейшем – какой путь ты сам для себя изберёшь. Напрямую ребятам мы этого не говорим, но каждому стараемся найти свою нишу. Если у него что-то получается хорошо, то в рамках общих заданий мы интерпретируем его частную задачу так, чтобы он мог справиться с ней именно теми средствами, материалами, и в тех образах, которые ему интересны. В то же время важно видение определённого диапазона возможностей, поэтому мы ввели такое правило: в конце занятия – общий просмотр: каждый обязательно показывает всей группе свою работу – рисунок или макет – полученный результат, вне зависимости от того, закончен он или нет, получился, по мнению автора, или нет. Делается это не для того, чтобы поставить оценки, а чтобы вызвать на разговор группу, чтобы каждый приобрёл опыт высказывать своё мнение и был готов выслушать мнение других. В рамках такой методики развивающего обучения каждый сам учится оценивать свой результат, то есть ставить задачу и понимать, насколько он приблизился к своей цели.

– Уже на этапе обучения в «ДАШКе» становится понятно, получится ли из человека хороший архитектор? И что вы делаете, если видите, что нет?

Я бы не стала использовать словосочетание «хороший архитектор». Говорят, архитектором специалист становится вообще к сорока годам. При этом – хорошим или каким-то другим – это уже следующий вопрос. Действительно, уже здесь становится видно, что архитекторы получатся не из всех детей, да и не всем это нужно. Как раз то и ценно, что мы можем дать ребёнку возможность увидеть это самому, на каждом занятии обсуждая его работы. Почти все наши дети хорошо рисуют – это естественно, потому что благодаря прежде всего этому умению они сюда попали. Но рисовать можно по-разному. Например, есть люди, которые рисуют то, что они видят, стремятся к правильности, реалистичности изображения. Мы их называем «художниками», и они, вероятнее всего, не очень хороши для архитектурной специальности. Есть те, кто любят создавать объёмные композиции, придумывать дома, фантазировать по поводу будущего городов, обладают пространственным видением. Это потенцильно важно для проектировщика и архитектора. Некоторые дети любят конструировать. Им, может быть, не так важна эстетика, их не привлекают социальные идеи обустройства жизни людей или желание построить домик, – для них на первое место выходит сама конструкция, соединение отдельных элементов в одно целое. Может быть, они даже не очень хорошо рисуют, что в данном случае не страшно. Таких детей мы называем «конструкторами», и им лучше всего идти на инженерную специальность, заниматься расчётами и проектированием. А кому-то больше всего нравится дизайн – и это тоже отдельный тип людей. Но всё это не означает, что в архитектурный институт могут пойти только те, кто обладают задатками архитектора. Там готовят разных специалистов: градостроителей, реставраторов, дизайнеров интерьера и городской среды. А кто-то находит себя в области компьютерной визуализации проектов, не занимаясь проектированием как таковым. Своё дело можно найти в разных нишах профессии.

Некоторые из работ ребят из "ДАШКИ".

– Каким будет следующий шаг в развитии школы?

Этот шаг мы сделали в виде программы «ТЕКТОР» (то есть «строитель»). Это ещё одна важная линия в преподавании. Мы считаем принципиальным, чтобы ребёнок получал у нас не только навыки придумывания, фантазирования, что, конечно, очень важно, но ещё и умения это воплотить, реализовать в жизни. Это делается на уровне бумаги и картона – от эскиза к макету; также важны снежные крепости и шалаши. Теперь мы выходим на тот уровень, чтобы воплощать идеи в виде хотя бы небольших построек, объектов в натуре. Так перешли на строительство из дерева.

Обычно мы с преподавателями берём сделанные детьми в ходе групповой работы макеты и начинаем переосмысливать их с точки зрения необходимых материалов, конструктивных узлов, доступной технологии и посильной организации строительства. Привлекать детей к этому этапу разработки не очень получается, а вот в процесс постройки объекта мы их вовлекаем активно, хотя и факультативно. Занятия не обязательные, но дети приходят с интересом, приводят за компанию своих друзей. В этом процессе часто можно увидеть, как ребёнок преображается. Одни сразу тянут всю работу на себя, другие долго стоят, смотрят, но потом вдруг решаются, берут инструмент и сами становятся лидерами.

Такие строительные акции очень хотелось бы сделать систематическими, включёнными в общий учебный процесс.

В части многих вещей, о которых я говорила, нам, мне кажется, удалось выйти на высокий уровень, и было бы хорошо удерживать его и в дальнейшем.

Подпишитесь на eRazvitie.org в Фейсбуке и ВКонтакте, чтобы не пропустить новые материалы.