– Пётр, давайте для начала разберёмся: что же такое игра в принципе и чем она отличается от других видов человеческой деятельности?

Игра – это форма осознанной, непродуктивной деятельности, для которой важен сам процесс, но совершенно не важен результат. Если человек работает на производстве за станком, то его задачей становится изготовление какой-то конкретной вещи, детали. Игра же не создаёт ничего, кроме самой себя. Другими словами, игра начинается только тогда, когда я могу себе позволить полностью абстрагироваться от результата. Пример игры в самом чистом виде – это игра двух котят. Котятам внутри игры, может быть, и важно, кто из них победит, но для всех остальных это не имеет абсолютно никакого значения.

В то же время при желании на любую деятельность можно посмотреть как на игру. Я могу видеть, как человек что-то делает, но при этом совершенно не обращать внимания на результаты его труда. То есть игра – это не характеристика объекта, а, скорее, характеристика моего отношения к происходящему. А вот если мы начинаем подходить к игре как к деятельности, которая должна принести нам результат, то быстро превратим её в упражнение, полностью изжив суть игры.

Игровой деятельностью человек занимается с древнейших времён, о чём свидетельствуют, например, многочисленные археологические находки в виде выдолбленных в камне игровых досок. Но игра свойственна также и животным, причём в достаточно сложных и даже групповых формах. Игры тигрят, например, заключаются в беге наперегонки, затаивании, нападении друг на друга из засады и борьбе.

– В настоящее время игры всё чаще используются для разрешения проблем, возникающих в бизнесе, военном деле, образовании… А какие конкретно задачи они позволяют там решать?

Первая задача – дать участникам игры ощущение сопричастности к каким-то процессам или включённости в какую-то деятельность. Покажу это на примере одной из компаний, с которой мы в своё время активно сотрудничали. Отношения в коллективе фирмы были хорошими, собственник и руководитель по-человечески пользовались доверием. Но при этом в компании постоянно возникали конфликты: менеджеры по продажам находили отличные, на их взгляд, заказы, но руководители почему-то часто от них отказывались. Причин этого продажники не понимали. Тогда в рамках бизнес-игры каждому продажнику мы дали возможность поруководить игровой фирмой. И они, неожиданно для себя, выяснили, что компания, оказывается, не может давать отсрочек по платежам, потому что у неё самой предусмотрены выплаты по кредитам. Игра не показала сотрудникам, как реально устроены финансы в компании, но она помогла им сформировать понимание, что фирма живёт на кредитной линии, и эти кредиты надо платить вовремя. Поэтому отказы руководства от тех или иных заказов приобрели для них осмысленность. Грубо говоря, за счёт игры продажники получили представление о процессе ценообразования в данной конкретной фирме, и всё сразу же встало на свои места. Но почему для этого потребовалось проводить именно игру? А дело в том, что ни один руководитель не будет объяснять всем сотрудникам про свои финансы, про взаимоотношения с региональной властью или про проблемы с поставщиками. Но в какой-то мере все подчинённые должны их понимать. Не знать детали, а просто понимать. И за счёт проведения игр это делается очень успешно. В этом я вижу единственный смысл игры в бизнесе.

Вторая возможная задача игры – это получение опыта какой-либо деятельности, когда возможность поучаствовать в ней напрямую отсутствует. Например, в период между Первой и Второй мировыми войнами советский военный деятель, командарм Иероним Уборевич решал задачу организации боевой подготовки Красной Армии. В процессе этой работы он заметил, что в мирное время генерал очень быстро теряет квалификации и компетенции в области управления. Человек, занявший эту должность, получает серьёзные привилегии и расслабляется, решая только текущие организационные вопросы. На войне такой человек оказывается не подготовленным к реальным ситуациям. Но как постоянно держать его в тонусе, поддерживать его квалификацию? Устраивать специально ради этого войну, разумеется, никто не будет, а вот организовать военно-штабную игру, создать ряд ситуаций, в которых генерал должен будет применить свои управленческие компетенции, вполне возможно. Уборевич, собственно говоря, так и делал.

Наконец, третья задача – это формирование пространства, в котором можно «стать». Стать кем-то или чем-то. Например, вратарь дворовой команды, который отбил все пенальти, становится героем местного футбольного сообщества, а геймер, проявивший таланты в тактике ведения компьютерного боя, попадает в сферу интересов военного руководства.

– А какие-то альтернативные способы решать те же задачи, кроме как через проведение игр, существуют?

Да, существуют – это хорошо построенный тренинг или качественный симулятор. В тех случаях, когда осваивается конкретная работа, не такая многослойная и сложноустроенная как управление, игра, как правило, и не нужна вовсе. Здесь можно обойтись нормальными тренировками. Но проведение игры целесообразно, если речь идёт об очень сложной деятельности или когда человека надо быстро ввести в курс какого-то дела.

Тренинг и симулятор устроены по сравнению с игрой довольно просто. Любой shooter («стрелялка») – это тоже симулятор, хотя он и называется компьютерной игрой. Так вот, он может быть сделан очень хорошо, но однажды пройдя его, я уже точно буду знать, откуда в следующий раз появится противник. И мне будет скучно – неожиданностей не возникнет. Игра же даёт возможность многократного проживания без повторения, поскольку она способна порождать необычные, нестандартные ситуации и, что главное, очень сходные в основных чертах с ситуациями из жизни. Сделать это как-то ещё, кроме как через игру, невозможно. Поэтому, если требуется, чтобы человек освоил действие в сложной ситуации, то игра незаменима.

Когда молодой специалист приходит со студенческой скамьи на предприятие, то всегда неожиданно выясняется, что он там ничего не понимает. И, несмотря на многие годы лекций, семинаров и производственную практику, он будет осваиваться в профессии ещё несколько лет. Но можно ли сделать так, чтобы понимание у него сформировалось как можно быстрее? Да, для этого ему нужно пережить несколько ситуаций, которые характерны для работы на данном производстве. И как раз с помощью игры быстро и без риска для производства через такие ситуации его можно провести. Тренинг или симулятор здесь, скорее всего, уже не помогут.

Кстати, в некоторых случаях симуляторы тоже можно рассматривать как игру и играть в них, хотя они чаще всего на это не рассчитаны. Приведу пару примеров.

В одной из крупных компаний купили банковские симуляторы. Посадили за них сотрудников, включая топ-менеджеров. Сидят, учатся. Дела у всех идут очень хорошо, за исключением руководства компании – там всё плохо. Все стараются, увеличивают капитализацию, но как только дело доходит до директоров – показатели рушатся. Представляете, каково было организаторам мероприятия? Казалось бы, полный провал. Но выхода нет – идут к руководству разбираться, а там вдруг выясняется, что директора намеренно пытаются обрушить банк, причём как можно быстрее. В жизни им такого не дано, но почему бы не сделать этого на симуляторе? То есть все старались, решали конкретные задачи, а руководство играло! Оно обрело свободу, которой не обладало в реальной жизни, получило возможность попробовать: удастся или не удастся? Это и есть тот самый момент, который я обозначил как «стать».

Второй пример про авиационные симуляторы. Когда за такой симулятор садится начинающий пилот, то он отрабатывает на нём свои навыки. Эта задача может быть решена очень успешно, поскольку эти симуляторы действительно хороши, они практически досконально имитируют действительность. Но вот профессионал за таким симулятором начинает играть, хулиганить. На нём он может попробовать сделать то, чего в реальной ситуации, в воздухе, позволить себе не может. А тут разбился – и ладно, зато попробовал.

– Хочу возвратиться к вашему примеру о «продажниках». Согласиться с тем, что руководство компании само всем своим сотрудникам ничего объяснять бы не стало, конечно же, можно. Но почему всё-таки возникла необходимость именно в проведении игры? Ведь можно было бы просто пригласить грамотного преподавателя, который прочитал бы менеджерам курс финансовой грамотности, и проблема была бы решена.

Любой текст, любое знание ограничено каким-то предметом. Игра же целостна, она захватывает человека сразу со всех сторон. Да, преподаватель сможет разложить всё по полочкам: экономическая ситуация – такая-то, оперативная обстановка – такая-то, финансовые возможности – такие-то. Но когда человек попадает в игру, эти «полочки» начинают ломаться. Он находится в ситуации, предельно приближенной к жизни, на него наваливается всё и сразу, и его задача – самому разложить навалившееся по порядку – так, как удобно ему самому; так, чтобы он мог действовать быстро и чётко. Поэтому в игре у человека возникает его собственное, присвоенное им понимание, а не абстрактное знание, которое сложно применить на практике.

– Неоднократно приходилось слышать, что с помощью игр некоторые компании пытаются поработать со своим будущим. Вы же о такой задаче почему-то не упомянули.

Разговоры о том, что игра позволяет проникнуть в будущее – это только разговоры. Игра может стать катализатором, инициатором обсуждения будущего фирмы. Но она не даст чёткого представления о том, что произойдёт с компанией через 5, 10 или 20 лет. Игрой я могу только инициировать серьёзный разговор, но состоится он уже после игры.

К слову, существует один фундаментальный текст, который предельно важен для понимания сути игры. Это «Виды обобщения в обучении» Василия Васильевича Давыдова. Автор совершенно справедливо, на мой взгляд, утверждает, что в образовательном процессе важно организовать не только учебную деятельность, но и обсуждение учебной деятельности с учащимися. И вот с игрой то же самое. То, что игра успешно состоялась, можно говорить только в том случае, если её по завершении обсудили и сделали какие-то выводы.

Возвращаясь к вопросу о будущем – да, мы можем проиграть ряд вариантов, представить будущее в виде картинок, но решение о нём всё равно будет приниматься в ходе какого-то разговора. Хорошо, если с учётом этих картинок. Но ведь у людей есть ещё и свои интересы. Поэтому важно не абстрактное представление о будущем фирмы, а то, что один влиятельный в компании человек предпочитает один вариант развития, а другой влиятельный человек – другой. В ходе игры мы можем проиграть хоть сотню вариантов развития, но механизмом принятия решения всё равно будет не игра, а конфликт между этими двумя людьми. С помощью игры я, конечно, могу ещё попытаться перевести этот конфликт из подковёрной борьбы в формат открытого серьёзного обсуждения между людьми, которые причастны к принятию решения, но на этом, пожалуй, уже всё.

Поэтому не надо строить иллюзий, что мы можем поиграть и благодаря этому понять своё будущее. Это всего лишь один из мифов, который сложился вокруг игр.

– А что, есть и другие мифы?

Конечно. Самый главный миф – это то, что игра может чему-то научить. Проблема здесь состоит в том, что обучением у нас называют всё, что угодно. Но это понятие характеризует вполне конкретную вещь. Когда тебе в руки дают зубило и молоток и говорят, что нужно разрубить кусок стальной проволоки; когда опытный слесарь показывает, как это сделать правильно, и когда новичок методом проб и ошибок научается это делать, то вот это и есть обучение. Это процесс, в результате которого человек научается что-то делать. У игры же совсем другие функции. Игра создаёт ситуации, которые иначе никак не воспроизвести: для генерала невозможно устроить учебную войну, а клерка нельзя назначить на должность руководителя фирмы только для того, чтобы он понял, чем она занимается. В этом аспекте игра, конечно, связана с образованием, но ни знаний, ни навыков она не даёт. Единственное, что я могу в игре – так это применить уже имеющиеся у меня навыки и знания. А могу и не применить, если играть я не захотел или не сумел.

В этой связи приведу ещё один пример. Одну из своих игр мы проводили в детском коллективе юных предпринимателей. Человеку давалась фирма, которую он должен был развить до определённого уровня – заключить договор с инжиниринговой компанией, взять кредит в банке и так далее. Так вот, две девочки, которые играли за банк, только к середине игры поняли, что за кредит банк должен брать процент. До этого они выдавали только беспроцентные кредиты. Причём раньше, на занятиях, про банковский процент им рассказывали неоднократно. То есть знания они получили, но только в процессе игры смогли понять, что это такое на самом деле. Так что игра даёт не знания и навыки – она даёт понимание, как свои знания можно применять.

Другой миф – это убеждение, что игра может сработать сама по себе. Поиграли и сразу все всё поняли. Но сама по себе игра может в лучшем случае сработать на отдельного человека, но никак не на всех её участников. Один что-то сходу поймёт, а двое других – нет. Поэтому любую игру нужно обязательно обсудить со всеми, кто в неё играл, она настоятельно требует обсуждения.

Ещё один миф связан с мнением, что игра создаёт разрыв между реальностью и игровой ситуацией. «Если в игре я эльф 90-го уровня, то кто я в жизни?» У хорошей игры такого вопроса не возникает, она не отрывает человека от его собственной жизни, от его реальности. Добравшись до 90-го уровня, ты поднимаешь свой статус в сообществе, связанном с этой игрой (а в него может входить до нескольких миллионов человек), а значит, приобретаешь новые связи, заводишь новые знакомства, расширяешь свой мир.

– Насколько я знаю, игры иногда используются и при оценке персонала компаний. Показательна ли такая оценка или здесь мы имеем дело с ещё одним мифом?

В качестве инструмента для оценки лучше всего подходят компьютерные игры – в них есть формальные показатели, которые можно сравнивать. С помощью игры Counter Strike, скорее всего, можно оценить подготовку специалиста к действиям по обеспечению безопасности.

Но по отношению к «живой» игре формальные критерии трудноприменимы. Точно так же очень сложно использовать метод экспертных оценок: если игра идёт на достаточно высоком уроне, то в большинстве случаев у одного эксперта мнение будет одним, у другого – другим. Какие-то выводы мы сможем сделать только по завершении игры, увидев, кто же всё-таки выиграл, и это, пожалуй, единственный объективный критерий.

Так что возможность лёгкой и качественной оценки персонала с помощью игр, наверное, тоже правильнее было бы отнести к мифам. Подход, при котором мы приглашаем максимально компетентного эксперта, вводим испытуемого в какую-то ситуацию и пытаемся оценить его действия в этой ситуации – достаточно затратный способ, и срабатывает он довольно редко.

– Вы проговорили, что к образованию игры имеют лишь косвенное отношение. Тогда насколько целесообразно использовать игры по отношению к школьникам, студентам – то есть тем, кто сам ещё находится в процессе обучения?

В начале XX века известный швейцарский психолог Жан Пиаже, работая с детьми, обнаружил, что в раннем возрасте дети осваивают счёт лишь формально. Он демонстрировал это в ходе такого эксперимента: брал некоторое количество палочек и раскладывал их в два ряда так, чтобы число палочек в каждом ряду было одинаковым. Но расстояние между палочками во втором ряду он делал заметно большим, чем в первом. Затем он спрашивал, сколько палочек находится в каждом из рядов. Дети считали: раз, два, три, четыре, пять; раз, два, три, четыре, пять. Тогда Пиаже задавал другой вопрос: «Где палочек больше?» И дети непременно указывали на второй ряд. Пиаже вновь просил пересчитать палочки. Результат подсчёта оказывался прежним: по пять палочек в каждом ряду. Снова звучал вопрос: «Так где палочек больше?» И дети опять показывали на второй ряд.

То есть маленький ребёнок не связывает между собой счёт и величину, и поэтому обучение нужно начинать не с абстракции – счёта, а с понятия величины. Детям нужно дать какие-то предметы, которые они сравнят между собой, попытаются уложить маленькое в большое. Только так, постепенно, можно переходить к абстракциям. И такую функцию игра может взять на себя, причем не только в раннем возрасте.

К сожалению, у нас очень мало педагогов, которые могут сказать: вот в этом месте учебного процесса у меня есть разрыв; студенты всё записали и запомнили, но для того, чтобы они ещё и поняли, нужна игра. Впрочем, без игры тут тоже можно обойтись – хороший профессор привлекает студентов в свои проекты. Студент оказывается вовлечён в реальную деятельность, и по этой причине необходимость в игре отпадает.

А вот инженерное образование просто требует игр на этапе вхождения в профессию. Современная инженерия обросла многими вещами, которых не было раньше. Ещё какие-то 20-30 лет назад инженер не думал о том, откуда ему взять деньги на реализацию проекта. Но сегодня это вопрос самого инженера. Великие деятели типа Туполева и Королёва могли «выколачивать» из политического руководства финансирование на то, что им казалось важным. Сейчас же уже любой инженер должен это уметь – выбить бюджет на то, что он делает. Понимания этого момента в процессе обучения инженеры не получают. Они изучают технику и технологию, но не осваивают тех способов работы, которые сейчас требуются.

Так что игры – это очень хороший инструмент для решения достаточно широкого спектра задач, но лишь в том случае, если этим инструментом пользоваться с умом.

Подпишитесь на eRazvitie.org в Фейсбуке и ВКонтакте, чтобы не пропустить новые материалы.