– Дарья, как возник ваш проект и во что он вырос к сегодняшнему моменту?

Этот проект мы запускали вместе с Димой Лоханским. Он, как и я, программист по образованию, со школы увлекался программированием и писал свои игры. Долгое время он проработал в IT-бизнесе и прошёл путь от простого программиста до создателя собственной IT-компании. Но в какой-то момент работа перестала приносить ему удовольствие, и Дима задумался, чем бы ему на самом деле хотелось заниматься. А он любил программировать и учить этому других. Мы познакомились с ним как раз в тот момент, когда он решил пойти в школу как волонтёр и попробовать провести занятие с детьми. После первого же урока нам стало понятно, что это может стать делом всей нашей жизни. Возвращаться в офис уже не хотелось.

Тогда мы начали изучать, какие подходы к обучению детей программированию существуют в принципе и выявили интересный тренд. Оказалось, что в Америке и ряде других государств это делают через создание компьютерных игр. Но в России этого не было. В итоге, вдохновившись такими проектами как codeclub.org.uk, code.org и cs-first.com, мы создали школу цифрового творчества «Кодабра».

Дети сегодня потребляют много цифрового контента, но мало создают сами. И это тревожный факт. Поэтому задача, которую мы для себя определили, заключалась в создании для детей интересной и комфортной среды, в которой они сами начали бы творить. Но если у ребёнка нет мотивации изучать программирование, то заниматься этим он и не будет. То, что традиционно делают в школе на чёрно-белом экране, детей не увлекает. Мы же обучаем их техническим и цифровым навыкам через создание своих продуктов: игр, мультиков, сайтов, приложений. Посредством этого они узнают про технику, компьютеры, физику, математику и о том, как всё это применяется в жизни. Детям очень нравится создавать свои игры. Они эмоционально втягиваются и с удовольствием придумывают какие-то новые схемы, строят алгоритмы, учатся логически мыслить.

Начиная в 2014 году как некоммерческое волонтёрское движение, мы проводили уроки в московских школах и не задумывались о какой-то бизнес-модели, планируя существовать только на спонсорские деньги. Именно спонсорская модель была типовой для подобных проектов в других странах. Но в России привлечь спонсоров к проекту нам не удалось. Тогда мы подали заявку на грант Google RISE и получили его как лучшая некоммерческая организация в России в области компьютерных наук, которая обучает детей. После этого мы приняли решение создать финансовый поток, который в дальнейшем позволит нашему проекту развиваться. Мы начали открывать курсы и проводить мероприятия для детей на коммерческой основе. Мы увидели, что спрос на это есть, поскольку некоторые родители хорошо понимают, что IT-образование ребёнка важно для его будущего, и готовы платить.

Так у нас появилась своя экосистема: волонтёры в школах преподают бесплатно, а преподаватели, которые ведут дополнительные курсы и мастер-классы, делают это на платной основе.

Пока коммерческие курсы у нас есть только в Москве. Они разбиты по направлениям и отличаются разной степенью технического погружения. За предыдущий год на курсах обучилось около 700 детей, и плюс 300 детей отзанимались в нашем летнем городском лагере.

– Кто эти люди – волонтёры – и чем они отличаются от преподавателей?

Волонтёрское движение у нас сформировалось в разных городах России – Перми, Самаре, Новосибирске, Казани, Владивостоке. Волонтёры – это, как правило, активные по жизни люди, увлекающиеся сферой IT. Сейчас мы имеем около 100-120 активных волонтёров, которые приходят в школы и бесплатно проводят популяризационные занятия по созданию компьютерных игр. Через это мы хотим донести до детей, что уже с семи лет они могут создавать на компьютере собственные проекты.

Через волонтёрство прошли все наши педагоги. Это отсеяло тех, кто не готов безвозмездно вкладываться во что-то полезное и брать на себя нагрузку в 20-30 детей. Сейчас в нашей школе 15 преподавателей, причём большинство из них пришли к нам, не имея ни педагогического или психологического образования, ни опыта преподавания. Родителей это очень беспокоило, но лишь до того момента, пока они не познакомились с нами на конкретных занятиях.

Наш педагог – это обязательно технически образованный человек. Он должен понимать компьютер изнутри, уметь программировать, знать энергетику, электрику, электротехнику и в целом инженерию. Он должен уметь донести до детей свои знания и уметь отвечать на их вопросы. Но даже если преподаватель не знает ответа на вопрос ребёнка, в этом нет ничего страшного. Например, у нас был случай, когда в рамках игры мы создавали целые планеты, а у одного из детей возник вопрос, почему нигде кроме Земли нет жизни. Тогда мы приостановили программирование и всей группой стали искать информацию по этому вопросу. Если у детей возник интерес, и они хотят в чём-то разобраться, наш преподаватель никогда не ответит «Разберись сам» или «Этот вопрос не входит в наш курс». Он скажет: «Классный вопрос. Ты знаешь, я никогда не задумывался. Давай, каждый из нас подготовит по этой теме материал, и на следующем занятии мы с тобой его обсудим и впоследствии используем эту информацию в твоём проекте».

Важная вещь, которую мы ищем в людях – это желание преподавателя развиваться самому, желание даже не столько учить детей, сколько заинтересовывать и мотивировать их, и совместно с ними погружаться в процесс обучения, потому что они обучаются в этом проекте не меньше, чем дети, просто каждый учится своему.

– Стимулируют ли волонтёрские занятия в школах на какое-то продолжение? Что если дети заинтересовались и сказали родителям, что хотят заняться программированием более глубоко?

В идеале, если в каком-то городе волонтёрами проводится достаточно много занятий, то было бы логично запускать там для заинтересованных детей и курсы на платной основе. Но сделать это достаточно сложно. Поэтому волонтёры проводят в каждом классе по пять занятий и дают детям рекомендации по их дальнейшему самостоятельному обучению, а также список книг по программированию и перечень доступных бесплатных ресурсов.

– Образовательная программа строится от более простых вещей к более сложным?

В целом да. Дети с первого занятия создают компьютерную игру. В начале урока преподаватель рассказывает, какая игра должна получиться в конце занятия. Это возбуждает и мотивирует ребят, и поэтому дальше объяснять переменные, условия и циклы не составляет труда – у ребёнка есть цель. И с каждым занятием дети сталкиваются с более сложными логическими задачами, получают новые знания по математике и физике, осваивая при этом основы программирования.

В нашем распоряжении имеется разработанная нами самими условно стандартная программа обучения, но каждый раз при наборе новой группы она редактируется, адаптируется. Например, если это дети 7-8 лет, то мы убираем из программы синусы, косинусы и теорему Пифагора, оставляя только градусы, сетку координат, сложение и вычитание. При необходимости – наоборот, усложняем – добавляем списки и матрицы. Любую игру можно сделать так, чтобы в ней использовались нужные нам алгоритмы. То есть все основные базовые команды остаются, а физика и математика корректируется в зависимости от детей, от их возраста, мышления и уровня подготовки. Это не связано с тем, что кто-то умнее, а кто-то глупее. Мы просто оцениваем, насколько те или иные дети могут взять эту информацию, а не просто её услышать.

У нас есть очень хороший пример того, как при создании игры дети с увлечением погружаются в математику. В одной из игр по экрану летит пришелец, в которого в определённый момент нужно выстрелить. Используя теорему Пифагора, мы высчитываем катеты и гипотенузу, чтобы в тот момент, когда пришелец коснётся условной гипотенузы, выстреливал снаряд. Изначально теорема не была заложена в программу, но мы увидели, что даже детям 7-8-9 лет это интересно, что они готовы эту информацию освоить, и включили этот материал в образовательный процесс. Подобная история была с синусами и косинусами, которые мы добавили в программу, чтобы дети могли запрограммировать полёт танкового снаряда – по дуге, как в реальной жизни, а не по прямой.

– Может ли обучающийся у вас ребёнок постепенно дорасти до какой-то профессии в области IT?

У нас есть несколько базовых курсов по 16 занятий каждый. В конце курса дети работают над собственным проектом, где они с помощью преподавателя создают игру, сайт или что-то ещё. На этом этапе ребёнок проявляется максимально сильно, показывая, что он усвоил, что ему было интересно, чего он не получил и к какой отрасли у него есть тяга. Это может быть программирование, инженерия, дизайн или, например, биология.

Но у нас нет общеобразовательной программы по
ФГОСу, по которой ребёнок должен пройти определённые дисциплины в определённом объёме, после чего мы давали бы ему корочку о том, что он инженер. Ребёнок приходит к нам просто потому, что ему интересно создавать на компьютере что-то своё. Мы даём ему технический бэкграунд, и он берёт то, что ему ближе всего.

Сейчас у нас появилась наглядная сетка курсов, по которой родителю очень легко ориентироваться: он видит, какие курсы являются входными (на случай если у ребёнка нет базовых знаний), и к чему ребёнок в конечном итоге может прийти. То есть первоначально дети могут пойти на курс по созданию игр или сайтов на базе Minecraft. Дальше и у ребёнка, и у родителя появляется понимание, что после Minecraft первого уровня, где изучают логику, транзисторы, резисторы и электричество в целом, можно пойти в робототехнику, в дизайн или в программирование. Курсы второго и третьего уровня разработаны с учётом того, какие навыки появляются у детей после базовых курсов.

Проследить, к какой из профессий может прийти ребёнок, тоже можно. Так, если сначала он зайдёт на Minecraft, потом на программирование в Minecraft’е, потом на серверы, потом на бэк-энд, то в итоге он может стать IT-специалистом с техническим серверным бэкграундом.

Но мы не позиционируем себя как школу, обучающую программистов. Мы – «школа цифрового творчества», которая позволяет ребёнку увидеть свои возможности, понять, что компьютер – это технически сложный инструмент, который он может сам дорабатывать и на котором может писать свои программы. Может даже создать свой прототип компьютера и использовать полученные знания и навыки в любом своём проекте.

– Опыт, который накапливает каждый педагог, каким-то образом систематизируется? Не планируете ли вы превратить его в единое методическое пособие для других?

В течение целого года от наших преподавателей и учеников мы получали обратную связь. Мы просматривали каждое занятие, анализировали его, прописывали, что ребёнку нравилось, а что нет, как он был вовлечён, что делал, какие склонности проявил, что он бы хотел делать ещё… Каждый раз мы обсуждали с преподавателями, к чему они пришли на своём занятии, и что в последующие разы стоит дать снова, а что следует исключить.

На многих занятиях я присутствовала лично, наблюдая за реакцией детей и за тем, что они делают самостоятельно. Преподаватель тоже всё это контролирует, но когда он целиком погружён в процесс, то может и не заметить, если кто-то из детей «выключится» из работы. В таких ситуациях важно посмотреть на ситуацию со стороны.

Также непосредственно перед занятиями мы стали проводить рефлексии, на которых дети делились тем, что они уже сделали и что планируют сделать в ближайшее время. Оказалось, что ребёнку очень полезно понимать, над чем и как работают другие ученики – это даёт ему возможность скорректировать то, что он сам собирается сегодня сделать.

Таким образом, досконально проанализировав год занятий, мы составили документ о том, как мы детей обучаем, как с ними взаимодействуем, какие решения применяем при возникновении тех или иных ситуаций. И этим документом сейчас пользуются все наши преподаватели. Но мы не требуем от педагогов обязательного следования документу, он носит лишь рекомендательный характер. Это наш наработанный опыт и практики, которые работают. Причём по разным предметам есть свои нюансы.

– С какими трудностями вы сталкивались и сталкиваетесь при работе с детьми? Удалось ли их преодолеть и, возможно, превратить в методику?

Когда мы делаем проект с детьми, они объединяются в группы и делятся по ролям, выбирают продукт, который они будут создавать. Это очень сложный формат обучения, поскольку работать в командах дети не умеют. Они не понимают, почему один делает только этого героя, а другой – только того героя. С детьми очень сложно распределиться по ролям, и преподаватель не всегда может найти подход к каждому ученику с первого раза. Чтобы устранить сложности, каждый день после работы в командах мы проводили рефлексию, выясняя, что детям было непонятно, что было сложно в коде, почему было сложно настраивать анимацию, кто и что делал в команде, что делал преподаватель и тому подобное.

А однажды мы провели совместный воркшоп для детей и родителей, где они вместе за одним компьютером делали свой проект. Ребёнок был руководителем проекта, а родитель – его ассистентом. Это объявлялось в самом начале. Чтобы не возникало никаких стычек, мы прописали, чем руководит ребёнок и какие функции имеет родитель. Всё прошло очень хорошо, и 16 пар «родитель-ребёнок» сделали свои игры. В конце занятия к нам подошла одна мама и сказала: «Вы знаете, я впервые вижу своего ребёнка таким увлечённым и таким радостным, он прекрасно взаимодействует здесь с детьми, хотя они и не знакомы. Он аутист, поэтому ему такое поведение не свойственно. Я никогда бы не подумала, что компьютер, точнее, не компьютер как таковой, а создание своего проекта на компьютере может его настолько раскрыть».

Для нас это был очень эмоциональный опыт, и мы подумали: «А почему бы не проверить теорию, что компьютер помогает раскрываться детям с особенностями?» И мы стали проводить занятия для таких детей абсолютно бесплатно, посредством нашей волонтёрской деятельности.

Когда мы готовили первое занятие, мы с Димой не знали, как правильно с ними работать. У нас не было такого опыта. Мы обращались за консультациями к психологам, коучам, родителям таких детей, но никто не давал чётких советов о том, как с этими детьми взаимодействовать и как доносить до них информацию о создании игр. Для родителей это была не очень знакомая сфера, а специалисты говорили только о том, чтобы мы следили за их эмоциональным состоянием. В общем, мы на свой страх и риск пригласили детей к себе. Их было человек 15-17. Некоторые пришли с родителями, некоторые – без. Также было человек пять психологов и коучей. Мы с Димой провели это занятие в своём обычном формате, с точно таким же «а давайте поговорим о том, что вы любите делать и что бы вы хотели создать». Увлечения у детей оказались очень разносторонними: кто-то писал свою книжку, кто-то редактировал фотографии, кто-то дома создавал робота, который ловил лягушек и откидывал их в болото. Но главное, что у них были идеи, которые они хотели проявить в мультике или в игре, и которые мы планировали с ними реализовать в формате проектов.

Всё было точно так же, как и всегда; единственное отличие состояло в том, что мы давали им больше времени. После того, как игра была написана, мы точно так же сделали интерактив: вывели её на экран и заставили персонажа прыгать в тот момент, когда прилетала ракета, но делали это не по кнопке «пробел», а по высоте голоса – дети кричали одновременно, чтобы этот герой прыгал. Так же, как и с обычными детьми, мы выводили задачу на экран, и дети по очереди выходили и вытягивали нужную команду. Не сразу, не с первого раза. Но в итоге всё получалось: дети радовались, родители хлопали. Когда занятие закончилось, к нам подошли коучи и спросили: «Откуда вы знаете, как с ними работать? У вас очень хорошо получилось. Вы не могли бы эту методику передать и всем остальным преподавателям, которые занимаются с особыми детьми?»

Мы зафиксировали полученный опыт и после этого в течение года еженедельно проводили занятия для детей с особенностями, и они раскрылись. Например, один ребёнок проявил себя в дизайне, другой – в кодинге. Мы объединили их: один рисовал персонажа, а другой писал код.

У меня было большое личное желание помочь этим детям раскрыться, чтобы родители увидели их и с другой стороны. Они ведь привыкли думать, что их дети ничего не умеют. Но когда дети уходят в компьютер, они погружаются в свой мир, где есть свобода и нет взрослых, которые их постоянно опекают. Они разговаривают со своим героем, пытаются заставить его совершать определённые действия. Но если у них что-то получается не сразу, они начинают нервничать, поэтому этот процесс нужно контролировать со стороны.

Когда мы рассказали про наш опыт взаимодействия с особенными детьми в Бостоне на саммите Google RISE, посвящённом обучению детей программированию, все были очень удивлены – никто из этого сообщества с такими детьми не работал в таком масштабе: не по одному-двум детям, а с целой группой. И после нашего рассказа подобные занятия с особенными детьми стали проводить в Америке, в Австралии, в Европе, в Южной Америке. Было приятно, что мы, российский проект, имеем сопричастность к этому движению.

Очень хотелось бы это распространить по всей России, потому что в масштабе страны этим никто не занимается. Хочется, чтобы из детей с особенностями тоже вырастали тестировщики, программисты, дизайнеры. Я уверена, что здесь есть куда копать и можно изменить очень многое.

Подпишитесь на eRazvitie.org в Фейсбуке и ВКонтакте, чтобы не пропустить новые материалы.