– Начать беседу хотелось бы с такого вопроса: что вообще представляют из себя те люди, которые всерьёз готовятся к полёту на Марс? Что отличает их от всех остальных?

Наверное, это те же самые люди, которые раньше открывали Америку, Австралию и Антарктиду… Они не знали, что их ждёт, но, невзирая ни на какие преграды, шли вперёд. Они были целеустремлёнными и упорными, обладали духом первооткрывателей, духом авантюризма, если хотите, в хорошем смысле этого слова. Отношение окружающих к ним никогда не было однозначным, но они были своего рода двигателем этого общества, и я уверена, не будь в них стремления познавать и открывать новое, наша цивилизация была бы сейчас совершенно другой – так далеко мы бы не забрались точно.

Что касается меня, то полёт на Марс – это мечта, высшее счастье. Ещё в детстве, зачитываясь книгами Ефремова, Стругацких и Лема, в которых люди бороздят межпланетные пространства, я с дрожью в коленках представляла: неужели когда-то случится так, что я сама смогу это испытать?

К большому сожалению, многие воспринимают всё это как попытку убежать от жизни. Часто даже журналисты свои статьи озаглавливают словами «Побег на Марс». Поэтому я хочу чётко обозначить, что я никуда не бегу: у меня отличная жизнь, прекрасные родители, интересная и хорошо оплачиваемая работа, на которой меня любят. Но хочется какого-то рывка, какого-то следующего шага, и чтобы он обязательно был круче, чем все предыдущие.

Анастасия Степанова, участница проекта Mars One (на сегодняшний день – одна из ста прошедших отбор, одна из пяти россиян). Выпускница факультета журналистики МГУ им. М.В. Ломоносова, ученица Школы космической журналистики под руководством лётчика-космонавта Юрия Батурина. Соавтор книги о космонавтике для детей «Желаю вам доброго полёта!…». Занимается парашютным спортом и йогой.

С детства я попадала в различные экстремальные ситуации. Первые 16 лет прожила в Узбекистане, а в 90-е годы там было очень нелегко. В 16 лет я в одиночку уехала учиться в Новую Зеландию. Там тоже было сложно, но меня это путешествие сделало совершенно другим человеком: я увидела, что жизнь не совсем такая, как я привыкла себе представлять, и стремиться нужно к совершенно другим вещам. Всё лишнее, связанное с ожиданием какой-то очень красивой жизни, ушло. Этот период позволил мне раздвинуть определённые границы, прежде всего, в своей голове. Потом я переехала в Москву, где снова всё было совершенно новым.

К сожалению, я не поступила учиться по той специальности, которая могла бы помочь мне оказаться в отряде космонавтов, но когда я услышала про проект Mars One, то поняла, что это мой шанс, и терять время я больше не могу. Потому что если ты не воплощаешь свои истинные мечты в жизнь, ты не можешь чувствовать себя по-настоящему счастливым.

– Стремясь к своей мечте, ты осознаёшь, что полёт на Марс – это не просто забава и не только заряд «андреналина», подобный тому, который человек может получить, прыгнув с парашютом. Это проект, крайне важный для развития всего человечества.

Конечно, этот момент для меня тоже очень важен. И я говорю это не потому, что правильно говорить именно так. Среди людей, которые претендовали первыми полететь на Марс, были настоящие «звёздочки» – одни служили в армии, другие – работали в NASA. Я была лично знакома с многими из них и считала, что дальше пройдут именно они. Но в итоге они оказались «за бортом». Лишь недавно медицинский директор Mars One Норберт Крафт рассказал нам о критериях, по которым отбирали претендентов. Оказалось, что важным параметром отбора было отсутствие большого эго. Людей, выпячивающих собственное «я», в проект, невзирая на остальные плюсы, попросту не взяли, потому что при работе в команде у них могут возникнуть серьёзные разногласия.

Вообще мне печально смотреть на то, чем занимается современная молодёжь, и о чём она мечтает. По данным одного из недавних соцопросов, самая популярная профессия сегодня – ютуб-блогер. Что же произойдёт с человечеством через несколько десятков лет, если эта тенденция не изменится? Может и космонавтики уже не будет, если люди «горят» совсем другими, «приземлёнными» вещами. А я хочу, чтобы сбылось описанное в любимых мною книгах, мечтаю о мире, объединённом целью освоения космоса. Хочу, чтобы общество потребления, в которое оно сегодня превратилось, стало обществом открывателей новых космических просторов.

Многие считают проект Mars One несбыточным. Но даже если всё пойдёт не по плану, он в любом случае оставит серьёзную базу для осуществления будущего полёта на Марс. Эффект от этого проекта уже заметен: интересоваться Марсом люди стали больше.

– Я знаю, что, не дожидаясь официального старта подготовки в Mars One, ты начала готовиться самостоятельно. В частности, с двухнедельной миссией посетила марсианскую станцию MDRS в пустыне Юта, построенную «Марсианским обществом» Роберта Зубрина. Расскажи, на отработку каких навыков, необходимых для колонизации Марса, было направлено основное внимание?

Во-первых, речь шла об отработке командной работы. На протяжении всего времени ты находишься в одном помещении с одними и теми же людьми, которых видишь первый раз в жизни. У всех из них разные характеры, разные профессии, разные национальности. Тебя проверяют, как ты можешь общаться, насколько терпелив и адекватен. Мы видели другие команды, которые посещали станцию до и после нас, и у них далеко не всё проходило гладко. В нашей команде, к счастью, конфликтов или раздражения по отношению друг к другу не возникало. Основной целью было хорошо провести экспедицию и выполнить поставленные задачи.

Второй важный момент связан с проверкой того, как человек переносит ограничения в плане использования тех вещей, к которым он привык. В первую очередь, это, конечно, касается воды. Роберт Зубрин попросил нас сократить установленный на станции норматив её потребления. А это 30 литров в день на человека, включая всё: питьевую воду, приготовление пищи исключительно из сухих сублимированных продуктов, мытьё посуды, гигиенические нужды. В итоге мы добились расхода в 23 литра. При этом каких-то лишений мы не чувствовали, хотя, например, душ могли принимать только раз в неделю, в течение не более двух минут. Но при этом нас спасали влажные салфетки.

Ко сну на станции тоже нужно адаптироваться. Вместо кровати – одно её название. Ты привозишь с собой спальный мешок, кладёшь его на деревяшку – это и есть твоя кровать. Ночью очень много шума: гудит вентиляционная система, воет сильный ветер, от которого станцию даже иногда качает, бегают мыши, от чего иногда срабатывают мышеловки.

Особое место занимает внекорабельная деятельность. Выходить на поверхность можно только в скафандрах. За сутки до планируемого выхода ты должен сообщить о нём в командный пункт, доложить о том, что и для чего собираешься сделать. Только после этого тебе могут дать «добро». На один выход отводится 2-3 часа, при этом 2 человека остаются на станции, а 4 выходят. В одиночку ни оставаться на станции, ни выходить наружу нельзя. Эти условия необходимы для обеспечения безопасности и подстраховки – на случай, если кому-то вдруг станет плохо. Для выхода на поверхность у станции есть специальный отсек «Air Lock», причём имитируется здесь абсолютно всё, вплоть до декомпрессии. Но вот скафандры, конечно, ненастоящие – весят они всего по 8 килограммов. И даже в них ты теряешь много влаги и сильно устаёшь, поэтому потеря сознания вполне реальна. Воздух в шлемах прогоняется как в вентиляционной системе – снаружи внутрь, связь осуществляется по рации. Ты шагаешь и слышишь своё дыхание, видишь красные холмистые пейзажи, создающие полную иллюзию марсианской поверхности. И только встречая редкое растение, ты вдруг понимаешь, что находишься на Земле. Но ощущения от работы на поверхности в любом случае возникают просто потрясающие.

– Исходя из чего перед командами MDRS ставятся задачи, которые они должны выполнять?

Каждый индивидуально подает заявку со своим проектом. Команда формируется позже. Проект может быть каким угодно – геологическим, биологическим, по улучшению станции. Например, мой коллега, Ян, провёл полную инспекцию станции и подготовил документ о том, как её можно улучшить. Одним из предложений стало изменение системы откачки воды. Проблема заключалась в том, что резервуар с водой находится прямо над спальнями, и в какой-то момент, из-за поломки, потолок просто потёк. А женщина из команды, прибывшей на станцию после нас, имитировала проведение хирургической операции. Она даже привезла с собой 3D-принтер, на котором распечатала медицинские инструменты.

Что касается меня, то я по профессии журналист, и мой проект был связан с популяризацией Марсианского общества (Mars Society), Марса и космонавтики в целом. Ежедневно в формате дневников и отчётов на английском и на русском языках я писала о проведённом дне. Моя задача заключалась в том, чтобы доступным языком рассказывать и показывать обычным людям жизнь изнутри. Всё это публиковалось на нескольких ресурсах.

– То есть в скором будущем ты, возможно, станешь первым марсианским журналистом?

Думаю, что после 8 лет обучения в Mars One, я буду иметь другую профессию. Нас обучат многим навыкам и дисциплинам. Мы должны будем уметь ремонтировать станционное оборудование, оказывать медицинскую помощь, проводить разнообразные эксперименты. Что касается пиара проекта, то ему наверняка тоже будет уделяться большое внимание. Живой интерес вызывают даже снимки, сделанные марсоходом. А первое поселение на Марсе, уверена, подтолкнёт интерес даже тех, кто до этого вообще не интересовался космосом. Поэтому если мне удастся попасть в число четырёх счастливчиков (именно из такого количества людей будет состоять первый марсианский экипаж), то я действительно, возможно, буду той, кто напишет первый марсианский репортаж.

– А чем жизнь на реальной марсианской станции будет отличаться от того, что у вас было в Юте? Понятно, что на Марсе другая гравитация, другой температурный режим. Но ведь, наверное, есть что-то ещё?

На станции в Юте нет замкнутой системы жизнеобеспечения. Она стоит больших денег, которые у Марсианского общества отсутствуют – оно живёт на волонтёрские пожертвования. Например, основным источником еды на Марсе будет теплица, в Юте же она очень примитивна, поэтому еда поступает извне. Станция MDRS вообще изначально создавалась как музейный экспонат, лишь потом её перевезли в пустыню и доработали.

На Марсе система жизнеобеспечения будет замкнутой, придётся следить за огромным числом датчиков и показателей (уровнем воды, кислорода, углекислого газа, температуры и пр.), ведь малейшая ошибка может привести к фатальному исходу. В Юте же мы понимали: если что-то пойдёт не так – мы просто выбежим на улицу, и через насколько часов нас заберут. До ближайшего населенного пункта там всего 2 часа езды. Поэтому степень приближения станции в Юте к реальности можно оценить, наверное, процентов в 50%.

Но в этом плане даже МКС достаточно далека от того, что будет на Марсе. В случае возникновения на международной космической станции чрезвычайной ситуации в большинстве случаев можно дождаться помощи Земли. Ну, допустим, сломался скафандр – и уже следующим «грузовиком» на МКС доставят новый. Отказала система вентиляции – и Земля с большой вероятностью успеет направить транспорт для спасения экипажа. А на Марсе такой роскоши мы себе позволить не сможем. Цена ошибки там в разы выше, а психология должна работать совсем по-другому.

– Владимир Высоцкий считал, что истинная сущность человека очень хорошо раскрывается в горах. А вот что касается станции в Юте… Она позволяет человеку открыть себя заново?

Да. И я ощутила это на себе. Станция «смывает» всё наносное, что мы считаем в нашем мире важным для комфортного ощущения. Но как выясняется, нет ничего страшного в том, чтобы не принимать каждый день душ или не есть каких-то деликатесных продуктов. В общении с людьми ты начинаешь ценить единство духа и цели – а там каждый мечтает о космических полётах. И вам уже не важно, как выглядит человек, во что он одет и где работает. Важным становится само общение. Кстати, в команде я была единственной девушкой и дискомфорта, связанного с различиями между полами не возникало.

За время нахождения на станции больше всего я соскучилась по хрустящим фруктам, овощам, по ветру, по свежему воздуху. Когда мы вышли после симуляции наружу, то почувствовали себя счастливыми как никогда. Неужели надо лишить человека всех благ, чтобы он начал, наконец, ценить самые простые вещи? Станция кардинально меняет ценностную шкалу. Там я отчётливо поняла, что человек привыкает ко всему, а для счастья нужны совсем не те блага, к которым мы привыкли.

– Каким будет следующий шаг в твоей подготовке?

У Марсианского общества, помимо станции в Юте, есть ещё и станция в Арктике. И сейчас планируется проведение на ней первой годовой миссии. Надеюсь, я окажусь среди тех, кто примет в этой миссии непосредственное участие. Она будет гораздо более приближена к условиям Марса – с точки зрения срока пребывания, экстремальности внешних условий и цены ошибки.

Кроме того, осенью все сто претендентов поедут в Голландию для очередного отбора. Нас распределят по группам, после чего направят на испытания, в которых будет проверяться наша психологическая устойчивость. По результатам будут отобраны 40 человек – их протестируют на способность находиться в изоляции. В конце концов, останется 24 претендента – те счастливчики, которые в 2016 году начнут обучение. Они переедут на базу «Mars One» и им даже будут платить заработную плату.

– Миссия на Марс предполагается безвозвратной. Есть ли у тебя полная уверенность в том, что ты готова на «билет в один конец»? Эта ситуация очень хорошо обыграна в фильме «Интерстеллер»: один из астронавтов идёт даже на убийство членов экипажа, тем самым ставя под сомнение вопрос выживания всего человечества, лишь бы ему не оставаться в одиночестве на той чуждой планете, на которой он оказался в ходе выполнения миссии. А ведь он к ней был хорошо подготовлен, в том числе психологически, и знал, что ситуация, в которой он оказался в итоге, более чем вероятна.

Когда меня спрашивают о возможных страхах, я отвечаю, что самое ужасное для меня – это если что-то случится с другими членами экипажа, и я останусь одна. Мне кажется, потребуется невероятное количество усилий, чтобы не сойти с ума, и не превратиться, как доктор Ман, из заслуженного физика в подонка. Сейчас, конечно, я не готова побороть этот страх, поскольку даже не начала обучения. Но есть и хорошая новость. Норберт Крафт обещал нам: «Когда вы прилетите на Марс, то после той подготовки и тех испытаний, которые я вам приготовил, он покажется вам раем».

– Это очень напоминает те подходы, которых придерживался ещё Суворов. Принцип «тяжело в учении, легко в бою» впервые был введён именно им. Но ведь при подготовке марсианской миссии в любом случае не получится добиться стопроцентной имитации, поэтому даже пройдя очень серьёзную подготовку, человеческий фактор как фактор риска всё-таки останется. Что будет предусмотрено для таких случаев?

Да, на Земле ты можешь вести себя идеально, но что произойдёт через несколько месяцев после старта миссии – предугадать невозможно. Как мне сказал Норберт, самым сложным будет период, когда в полёте мы уже не будем видеть Земли, но ещё не увидим Марса. Нам не к чему будет себя «привязать», мы не будем чувствовать никакой точки опоры. Задача организаторов в этот момент – завалить нас какими-то делами. Постоянная занятость – это основа того, чтобы находиться в здравом уме. Ну а на случай того, если кто-то всё-таки сойдёт с ума и начнёт нападать на других членов экипажа, надеюсь, что на корабле и на станции будет предусмотрено оружие с транквилизаторами, способными успокоить человека.

– А у тебя есть готовность брать на себя принятие сверхсложных решений, от которых будет зависеть очень многое, вплоть до человеческих жизней? Способна ли ты, например, не впустить члена команды на станцию, если он будет нести некоторую опасность для других, зная при этом, что оставшись снаружи он гарантированно погибнет?

Я уверена, что если надо будет это сделать – я сделаю. У меня в жизни неоднократно возникали экстремальные, не очень приятные ситуации. И когда надо было действовать быстро, я действовала. Пока всё получалось.

– А если взглянуть на критическую ситуацию другого рода. Полёт на Марс для тебя – это фактически смысл жизни. Но представь: 10 лет упорной подготовки, но в экипаж, который летит на Марс, тебя не включают. Что произойдёт? Уйдёшь в монастырь?

Ни в коем случае. Думаю, что накопленный к тому моменту опыт позволит мне попасть в отряд космонавтов. Если не получится и это, то у меня будет колоссальный материал для написания книги, которая, надеюсь, вдохновит многих других молодых людей. В Америке, общаясь с Зубриным, я как-то сказала ему: «Роберт, я очень удивлена, что ты выбрал именно меня. Я же не учёный, не инженер…» А он мне ответил: «Настя, сейчас у нас есть Илон Маск – наша надежда. Но почему он таким стал? Потому что когда-то он открыл книгу Рея Бредбери или Артура Кларка, и она его вдохновила, она подарила ему целый новый мир. И даже если у тебя получится только написать книгу, я уже буду очень рад».

– Ну тогда заключительный вопрос. Идет 2025-й год. Ты стоишь на ступеньке первого космического корабля, отправляющего человека к Марсу. И тебе предоставляют право обратиться к человечеству, которое остаётся здесь, на Земле. Какие слова ты ему говоришь?

К такому я, конечно, буду готовиться отдельно. Но уже сейчас могу сказать однозначно, что, отправляясь на Марс, мои мысли всё равно будут о Земле. Я бы обратилась к людям с призывом сохранить, сберечь Землю. Наконец, очнуться и следовать базовым моральным принципам, развивать себя, жить честно и искренне.

Подпишитесь на eRazvitie.org в Фейсбуке и ВКонтакте, чтобы не пропустить новые материалы.