— Для России профессия тьютора является достаточно новой и редкой, хотя в некоторых других странах она имеет очень долгую историю. Откуда идут её корни?

Родоначальниками тьюторской модели являются частные университеты Англии — Оксфорд и Кембридж. Ещё в XIV веке, помимо профессоров, которые читали лекции, и ассистентов профессоров, которые вели семинары, там были люди, помогавшие студентам выстраивать их образовательную программу. Дело в том, что в средневековых университетах не было разделения на курсы, факультеты и так далее. Человек приходил и попадал — это очень важно для понимания тьюторства — в неструктурированное избыточное пространство. Фактически он должен был из всего того, что там было, создать для себя какой-то индивидуальный образовательный маршрут, но сделать это самостоятельно, без чьей-то помощи, было непросто.

Вначале тьюторами становились так называемые «вечные» студенты — те, кто хотел продолжать находиться в университете после его окончания. Они долгое время не покидали стен университета, выбирая различные учебные курсы, и поэтому всю «университетскую кухню» знали досконально. И вот они начали помогать вновь пришедшим студентам выстраивать программу обучения. Так постепенно стала складываться тьюторская педагогика, появились тьюторы, назначением которых было сопровождать индивидуальную образовательную программу студентов.

© Джошуа Рейнольдс

Все частные «золотые» университеты мира — Оксфорд, Кембридж, Сорбонна, Массачусетский университет, Калифорнийский университет и так далее — работают по тьюторской модели. Университет, по-настоящему ориентированный на тьюторское сопровождение, виден «невооружённым глазом». С любым профессором, даже самым хорошим и именитым, контракт здесь заключается сроком на год, три или пять лет. За это время с него могут «снять» все способы его преподавания, поэтому совершенно непонятно, будет ли этот контракт продлён в дальнейшем. А вот с тьюторами заключают бессрочные контракты. Существует даже такая легенда, что исторически вторая модель университетов — кафедральная — появилась в результате большой обиды профессоров на тьюторов. Дело в том, что в XIV веке в университетах с тьюторской моделью профессор появлялся лишь как ответ на заказ тьюторанта — если тьютор с тьюторантом считали, что та или иная лекция не является ресурсной, то на неё никто не приходил и потребность в конкретном профессоре отпадала. И тогда профессора создали кафедральную модель университета, главным в которой является уже профессор. Если студент не выучит какой-то предмет, то его просто отчислят. Эти две модели университетского образования живут до сих пор: есть тьюторская модель, и есть кафедральная, классическая модель университета.

В царской России, надо сказать, тоже были прецеденты тьюторства. К примеру, поэт Жуковский был тьютором Александра I — он рассказывал наследникам об общем положении вещей в мире и помогал им сориентироваться в огромном объёме знаний. На недолгое время перед революцией тьюторская позиция была введена в Московском лицее цесаревича Николая. А недавно в Англии была найдена книга под названием «Тьютор цесаревича Алексея». Для истории педагогики это был настоящий взрыв — благодаря книге мы узнали, что помимо учителя французского языка в царской семье был ещё и Чарльз Сидней Гибсон — выпускник Оксфордского университета, который у цесаревича Алексея работал тьютором.

— Насколько важную роль позиция тьютора имеет в системе образования, ведь если посмотреть на нашу недавнюю историю, то в Советском Союзе тьюторов не было вообще, но при этом во всём мире советское образование было и до сих пор остаётся высоко признанным?

Когда кто-то где-то чему-то учится, то это всё мы обычно и называем «образованием». Но если мы хотим разобраться в этом глубже, то нужно понимать, что за этим понятием стоят совершенно разные сферы. Допустим, есть подготовка, когда ты просто овладеваешь какими-то конкретными навыками. Но есть и сфера образования, которая в европейской традиции обсуждается как процесс построения человеком своего образа. Тьютор — это как раз тот педагог, который сопровождает принцип индивидуализации, то есть размышления человека о самом себе, о своём предназначении.

Советское образование было очень чётко заточено под определённые идеалы — мы строили коммунизм, и фокус коллективизма был раздут так сильно, что культура индивидуализации была утеряна, а общественные интересы всегда ставились выше личных. Для нас всех была задана единая рамка — быть октябрёнком, пионером, комсомольцем, и вопроса «кто и как будет строить свою жизнь?» не могло задаваться в принципе. Но при этом ставилась задача «быть впереди планеты всей» и обеспечить очень высокий уровень математики, физики, химии и так далее. Поэтому у нас была действительно очень хорошая, качественная подготовка под те компетентности (или те знания, умения, навыки), которые страна считала наиболее важными.

Естественно, что советское образование часто противопоставляют американскому. В течение полугода я была в Америке на стажировке и хорошо знакома с тем, как там организована система образования. Поэтому всем, кто начинает разговор про то, что «в Америке очень низкий уровень образования», я всегда отвечаю: «Некорректно сравнивать. Американцы сознательно пошли на понижение стандарта для того, чтобы больше времени оставить на сопровождение индивидуализации ребёнка». Более того, при многих американских университетах есть очень сильные «знаниевые школы» — при желании ребёнка можно отдать туда и получить высокий, качественный уровень предметных знаний. Но основная суть в том, что сама педагогика, особенно после войны, во многих западных странах начала переоценивать свои главные цели.

Если говорить о европейской традиции тьюторства, то нужно отметить, что тьюторство возникло и укоренилось в первую очередь в протестантских странах. И это неслучайно, ведь идея протестантизма заключается в том, что ты приходишь в этот мир один, находишься здесь со всеми в каких-то отношениях, но за свою судьбу несёшь ответственность единолично. Сама эта линия очень чётко перекликается с культурой тьюторского сопровождения.

— Индивидуализация, о которой вы говорите… Это чем-то отличается от такого понятия как «индивидуальный подход»?

Русский язык очень богат на всевозможные синонимы и однокоренные слова, и индивидуализацию, действительно, часто путают и с индивидуальным подходом, и с индивидуальной работой, и с индивидуализмом. Индивидуальный подход — это когда я, взрослый преподаватель, понимаю, что с холериком надо работать так, с сангвиником — так; что я должен учитывать, из какой семьи этот ребёнок; и что я даже в медицинскую карту заглянуть должен, потому что у ребёнка могут быть, допустим, какие-то проблемы с мелкой моторикой. И когда сегодня я всё больше и больше узнаю о конкретном ребёнке (то, что в информационных технологиях называется big data) и учитываю это в своей работе — это и есть линия индивидуального подхода. Но здесь важна фокусировка на взрослом: я как учитель (или как родитель) про тебя знаю, я тебя исследую.

Индивидуализация же — это ход наоборот, где главным становится ребёнок, или как мы его называем «тьюторант» — тот, с кем работает тьютор. В европейской педагогической традиции есть такое понятие — «средовая педагогика» — и оно подразумевает, что для меня становится главным не то, что я про тебя знаю, а создание среды, которая будет провоцировать на то, чтобы ты больше узнал про себя. Например, в какой-нибудь школе все дети в 7 классе по умолчанию должны делать какие-то проекты. Но учитель не задаёт темы, и дети сразу попадают в ситуацию:

— А какой проект?

— Любой.

— А с кем мне обсудить тему проекта? Я не знаю, что мне делать.

— Есть взрослые люди, которые могут помочь разобраться.

Реализовать принцип индивидуализации для педагога — создать такую ситуацию, такую среду, в которой человек реально может сделать выбор, попробовать, а потом проанализировать с тьютором, насколько этот выбор ему интересен/не интересен, стоит ли его повторить/не повторить — так он реально выходит в свою индивидуальную образовательную программу.

Ещё одно, с чем путают индивидуализацию — это индивидуализм, когда ты рассматриваешь других людей как средство; когда у тебя есть цель, и ты, ни на кого не обращая внимания, идёшь «по головам других людей». В отличии от этого индивидуализация — это культура понимания, в чём ты силён, а в чём не силён. При этом ты всегда можешь расширять границы и осваивать новые компетентности.

© архив Т.Ковалевой

— Тьюторы обычно работают индивидуально, либо же групповой подход здесь тоже приемлем?

В педагогике вообще есть три формата работы — индивидуальный, групповой и коллективный, и тьютор, как педагогическая позиция, работает во всех трёх форматах.

Каноническое тьюторство работает один на один — это индивидуальная работа. Консультации у тьютора, как правило, вставляются в расписание, и каждый студент знает, что у него раз в неделю есть индивидуальный тьюториал — так называется эта форма работы. Внешне это напоминает индивидуальную запись и приём у врача.

Второй формат работы — групповой. Тьютор может работать с группой студентов, у которых похожие ориентации, интересы. На семинаре Российского Оксфордского Фонда ребята, которые были стипендиатами и в разные годы учились в магистратуре Оксфорда, рассказывали, что у них были тьюториалы, когда тьютор собирал трёх-четырёх ребят, которые выбирали один и тот же спецкурс, и вёл с ними «сократическую» беседу: он не давал материал, не отвечал на вопросы — он вопросами на вопрос углублял интерес студента и направлял его. Ребята, которые выбрали, например, спецкурс по римскому праву, на таких тьюториалах обсуждали, за счёт чего сегодня римское право может быть ресурсом, какой поворот в юридической специализации может быть связан с римским правом и так далее. А у нас, как правило, в школе такого не было, у нас говорили, ссылаясь на Ломоносова: «Математика нужна, потому что она ум в порядок приводит». Но когда это говорил Ломоносов, не было ещё ни интегралов, ни дифференциалов… Сейчас в учебных программах много абстрактного знания, и никто не может ответить современному школьнику на вопрос, почему это знание должно быть. Такие ответы как «надо», «потому что программа», «потому что ЕГЭ сдавать будешь» — ответы идеологические. Тьюторство же направлено на проработку линии «ты и мир» — что тебе от этого мира надо.

И, наконец, третий формат — коллективный. В качестве примера приведу очень интересную команду «НооГен», которая организует летние школы-лагеря, где дети решают суперсложные задачи. Например, они строят, как реально могла бы быть устроена жизнь в мире, где нет прямых углов или нет параллельных прямых, и обсуждают жизнь внутри этого мира.

© asawin / pxhere

— Какова схема действий тьютора? В чём заключается его работа?

Первоначально необходимо создать провокативную среду, чтобы зафиксировать интерес ребёнка. Идеальным примером того, как это можно сделать, является система альтернативной педагогики Монтессори. Мария Монтессори — уникальная женщина, которая имела одновременно медицинское, инженерное и педагогическое образования, и которая, как инженер, создала огромное количество пособий, в каждом из которых скрыта какая-то дидактическая придумка. Делаешь одно — учишься писать, делаешь другое — учишься читать; делаешь третье — учишься складывать. Хочешь — пой, хочешь — танцуй, хочешь — смотри в микроскоп. Предусмотрен даже астрономический уголок с телескопом. То есть среда, формируемая по этой методике, очень вариативна, и какой-то интерес обязательно проявится.

Когда интерес человека зафиксирован, мы переходим на этап «образовательной навигации». Это сердцевина тьюторской работы. Надо сказать, что весь Запад сосредоточен именно на ней, потому что работать со средой там особо и не нужно — это всё уже хорошо построено. У нас же 90% тьюторов вынуждены работать прежде всего с созданием вариативной среды, потому что подходящей среды нет даже в частных школах.

В части навигации у нас есть как авторские технологии, так и адаптированные западные, и все их мы делим на три типа. Есть тип — «событийные технологии» — тьюторские события, внутри которых заложена навигация. Можно навигировать с помощью личностно-ресурсного картирования (это наша авторская технология, созданная членами Межрегиональной Тьюторской Ассоциации). Это не карта, а именно картирование, потому что всё время идёт процесс построения — постоянно ищутся и добавляются новые ресурсы.

И третий тип — ритмичные индивидуальные консультации, в формате которых работают старейшие тьюторские школы: обсуждается, что происходило на той неделе, что будем делать на следующей неделе. Внутри каждого типа технологий есть множество всевозможных приёмов и способов, но это уже технические вещи.

Сейчас мы начинаем осваивать ещё один этап тьюторской работы. Итак, мы создали среду, интерес зафиксировали, навигацию провели, укрепили интерес ресурсно и помогли составить индивидуальный образовательный маршрут — теперь можно приступать к тому, что мы называем «масштабированием». Здесь мы смотрим на то, как этот интерес может отразиться в будущем, как человек сможет закрепиться в социуме и как он может увидеть себя в каких-то профессиональных сферах. То есть мы начинаем использовать форсайтные технологии работы с будущим. Это очень сложная, но интересная задача.

У тьютора есть своя «векторная» схема действий, которая помогает ему работать с ребёнком. Первый вектор — социальный, который связан с поиском мест, где можно реализовать выявленный интерес ребёнка. Например, ребёнок заинтересовался фехтованием, значит, мы должны понимать, какие школы фехтования есть в городе, кто там работает, какая там специфика, метод преподавания и так далее. Это координационная работа — работа с ресурсами, с ресурсной картой.

Второй вектор — культурно-предметный. Чем бы человек в XXI веке ни заинтересовался, уже есть какая-то научная школа, которая этим интересовалась до него. Это работа с Интернетом. Культурно-предметный вектор — это отражение твоего интереса в культурной традиции: статьи, книги, видео, какие-то инсталляции — всё, до чего ты можешь «дотянуться через Интернет».

Наконец, третий вектор, который был для нас самым загадочным, но сейчас всё больше и больше привлекает — это вектор антропологический, это «забота о себе». Например, хочешь быть космонавтом — хорошо, но если у тебя слабый вестибулярный аппарат и тебя тошнит, даже когда ты садишься в машину — то, может быть, ты всё-таки выберешь что-то другое? Нет? Ты очень хочешь быть именно космонавтом? Значит надо искать какие-то тренинговые школы, которые сначала помогут тебе укрепить вестибулярный аппарат. То есть антропологический вектор — это то, как ты можешь работать с собой как с антропологическим устройством, если ты действительно чего-то хочешь. Есть очень много сильных техник, позволяющих человеку работать с такими вещами, которые традиционно кажутся неуправляемыми, вплоть до того, что, если ты холерик, но хочешь овладеть профессией, которая требует сангвинистический тип, то можешь брать какие-то тренинги, чтобы себя как-то «сдвинуть» в этом направлении.

— Сегодня очень популярна тема, связанная с обучением одарённых детей. Насколько тьютор может быть полезен для них?

С точки зрения тьюторства одарённость — это ложная проблема, потому что традиционно одарённость фиксирует нечто, что взрослые выделили в качестве важной линии. Есть у нас, допустим, линия математики, музыки, литературы, и мы говорим — «математически одарён», «музыкально одарён» или «литературно одарён». Но у нас не распространены гольф или, например, покер, и мы не знаем — вот сидит какой-нибудь двоечник, а он, возможно, одарён в гольфе. Но игру в гольф мы не включили в стандарт школы — и поэтому получается, что этот школьник у нас ни в чём не одарён. Поэтому тьюторство исходит из того, что все люди в чём-то одарены. При этом есть одарённость, которая фиксируется невооружённым глазом, причём именно в той стране, где ты живёшь. И работа тьютора с такими детьми связана прежде всего с их защитой. Ведь у нас обычно бывает как? Ребёнок в три года ещё и не понял, чем он интересуется — может быть, ему нравится гусениц рассматривать, а может, он астрономом быть захочет, но у него вдруг обнаруживается такая «беда» — выворотность ног, и родители отдают его в балет, где у него теперь пожизненный «станок» с утра до ночи. Если ребёнок ярко одарён, то его обязательно куда-то «засовывают», и он расплачивается за это всей своей жизнью. Дайте человеку право выбора, дайте ему хотя бы на мир посмотреть и понять, что ещё есть вокруг. Хорошо, если эта одарённость совпадает с его какими-то внутренними интенциями, а что, если нет?

© Dmytro Vietrov / 123rf

© sobima / pixabay

— Одна из больших проблем, которую сейчас часто озвучивают педагоги: детям ничего не интересно, дети ни на чём не могут сосредоточить внимание и так далее. Тьютор может помочь в этом?

Тьюторство — это огромный ресурс в решении этой проблемы. Как и в случае с одарённостью, аксиоматика тьюторского сопровождения заключается в том, что нет людей, которым ничего не интересно — в противном случае мы, вероятно, имеем дело с диагнозом «аутизм», и тогда нужно подключать уже другие подходы. Поэтому если учитель говорит: «Он двоечник, он отвлекается, ему ничего не интересно», то это высказывание некорректно — просто интерес школьника не попадает в ваши занятия. А тьютор выявляет именно интересы, и только затем помогает выстраивать какие-то образовательные траектории. Во многих европейских школах, если ребёнку не интересно, он не справляется, то он имеет право не ходить на занятия, а заниматься с тьютором. Тьютору важно понять интерес ребёнка, связать этот интерес, например, с математикой (к слову, любой интерес можно связать с любой предметностью — это уже педагогическое дело), и тогда ребёнок начинает осознавать, зачем ему эта математика или физика. Действие тьютора считается успешным, если ребёнок, поняв целевые ориентации, возвращается на урок.

— Если рассматривать школу, где присутствует тьюторская практика, то чем такая школа отличается от обычной школы?

Это среда. Её базовая характеристика — вариативность. Если никакой вариативности нет, то интерес трудно зафиксировать. Будь то в школе или в детском саду, везде нужно создавать вариативность: много курсов по выбору, разные форматы обучения, разные форматы отчётов (отвечать можно устно/письменно, при классе/индивидуально). Вторую характеристику мы называем «неструктурированность». Очень часто учителя, даже когда начинают создавать вариативность, фактически лишают ученика права выбора, говоря, например, так: «Коля, тебе бы я советовала решать 1-й вариант — ты много проболел; Лена — а тебе 3-й вариант». Поэтому задал вариативность и дальше молчи — у тебя двоечник может сделать сильный вариант, а отличница может отдохнуть и сделать слабый. Когда идёт сам процесс выбора, дайте свободу, иначе выбор не сформируется. Третья характеристика — это провокативность, среда должна сама провоцировать на выбор. Образно говоря, «пирожок должен лежать так, чтобы от него обязательно откусили». У тьюторов есть очень много приёмов, техник, позволяющих сделать среду провокативной. Четвёртая характеристика — открытость. Вариативность и открытость часто путают. Вариативность может быть богатейшая, но это ваши варианты — это вы придумали 40 уроков, вы придумали 20 факультативов, а открытость — это когда ребёнок относительно своего интереса может сделать вам предложение, а вы его обустроите. Например, на Сахалине дети захотели учить японский, и учителя нашли профессора Сахалинского университета, который стал у них вести японский язык.

Сегодня наиболее продвинутые директора и ректоры точно понимают ресурс тьюторства. Все известные частные школы,— «Хорошкола», «Новая школа», школа «Летово», школа «Сириус» — все они вводят тьюторские команды. Но, конечно, есть и те, кто не видит смысла в тьюторстве — их позиция обычно такая: «Какие тьюторы? Мы к ЕГЭ готовимся с 1-го класса».

© архив Т.Ковалевой

— Некоторые современные родители, неплохо разбирающиеся в образовании, стараются самостоятельно реализовывать многие из тех вещей, о которых вы говорите — создавать своему ребёнку вариативную среду, отрабатывать возможные ресурсы и так далее. Насколько правильна эта позиция — быть своему ребёнку ещё и тьютором?

Когда я только начинала всё это изучать, моя дочь была маленькой, и я работала с ней в этом направлении. Это продолжалось до тех пор, пока она мне не сказала: «Мама, Америка — это страна дизайна, и я хочу уехать туда учиться». В этот момент все моё тьюторство закончилось, потому что мне, как тьютору, надо было расширять её ресурсы и искать лучшие дизайнерские школы, но как мама, я, конечно, же хотела, чтобы моя дочь осталась рядом со мной… Поэтому тьютор, как профессионал, действительно честно проверяет и оценивает все ресурсы, а родителям, даже самым продвинутым, в какой-то момент, когда ребёнок хочет того, чего они подсознательно не допускают, очень сложно отказаться от позиции родителя и работать как профессионал. Уже не говоря о том, что у тьютора есть отработанные инструменты, а если вы их не знаете, все ваши действия будут интуитивны.

Конечно, здорово, когда родители разбираются в тьюторстве и следуют этой линии, но это не значит, что помощь профессионала будет для них лишней. Здесь как с медициной — образованная мама до поры до времени может лечить своего ребёнка, но в какой-то момент она понимает, что всё, пора к врачу (врачи, кстати, говорят, что лучше сразу к ним, не занимаясь самолечением).

Если вы создали образовательную среду, помогли с навигацией, то дальше должна последовать ответственность за выбор. Именно это сложно отследить родителям. Если родители жёсткие, им трудно допустить выбор в принципе. Если слишком мягкие, им сложно сказать «нет», сложно показать эту ответственность. А тьютор с этим работает.

Сейчас очень активно развивается семейное образование — это сообщество очень умных, энергичных, успешных родителей, которые хотят глубоко погрузиться в ситуацию образования. И там тьюторство очень востребовано. Именно тьютор, а не учитель становится для семейного образования главным человеком, потому что там ключевое понятие — это навигация, ведь различных ресурсов очень много. Другое дело, что есть родители, которые говорят: «Пусть учат, как нас учили. На меня кричали, даже иногда стукнуть могли по затылку, но из меня вышел человек, и из ребёнка так же выйдет», и вот с ними, конечно, очень сложно.

— Мир сейчас меняется очень быстро и человек, если он хочет оставаться успешным, должен обучаться в течение всей своей жизни. То есть образование — это уже далеко не только школа и университет. На этом этапе жизни человека тьюторы тоже работают, либо они всё-таки занимаются больше детьми и подростками?

С непрерывным образованием связан такой момент: если вы не сильно заботитесь о себе, не «держите» как ценность свою субъектность, свою индивидуализацию, то непрерывное образование у вас возникает только из-за неких внешних вызовов. К примеру, ваш директор объявляет: «Всем в компании нужно перейти на новую программу». Вам не хочется, но вы понимаете, что перейти нужно, иначе вас уволят или понизят вам зарплату. И тогда всё ваше непрерывное образование — это такие вот толчки извне, когда вас заставляют двигаться. Но если вы хотите сами заниматься своим образованием, то вам должны быть ясны тенденции, куда вам это непрерывное образование разворачивать. Вы, конечно, можете стремиться стать звонарём, но должны осознавать, что в ближайшее время звонарь не будет ведущей профессией. Вы должны понимать тенденции будущего, с одной стороны, а с другой — должны понимать свой интерес, видеть на каждом шаге в каких профессиях он может раскрываться. Одни профессии уходят, но появляются другие, и нужно понимать, на какие места работы вы можете переходить в течение вашей жизни.

Теперь что касается собственно вопроса. Существует граница двух профессий — есть коучи, а есть тьюторы. С одной стороны, профессии действительно очень близкие: научным языком эти профессии называются «антропопрактики» — это практики, которые помогают человеку развиваться. Но есть и различие: коучи работают с понятием «успеха», поэтому коуча может заказать директор какой-нибудь фирмы и сказать: «От меня молодёжь часто стала уходить, надо провести коучинг-сессию, чтобы они поняли, что могут быть успешными внутри нашей корпорации». И коуч показывает им, какие у них есть возможности, как они могут строить свою траекторию и так далее. Поэтому коуч для бизнеса востребован больше, коучинг — это про корпорацию, про успешность, про людей. Есть, конечно, ещё и «лайф-коуч», но он всё равно с успехом работает. А тьютор — это прежде всего образовательная профессия. Если тьютор видит, что интерес человека сейчас лежит за границей деятельности этой фирмы (его интерес такой, а фирма ему этого не даёт, зато другая фирма как раз работает в этом развороте), и следующий шаг его развития связан с уходом, то честный тьютор не может ему этот ресурс не показать, хотя, конечно, руководителю фирмы, как вы понимаете, это может не понравиться.

Но вообще тьютор может быть полезен любому человеку в любом возрасте. К примеру, на Западе существуют университеты серебряного возраста, где с людьми 70+ работают тьюторы. Там есть удивительная технология — рестартинг. Ведь и после шестидесяти хочется качественно жить и делать то, о чём всегда мечтал, но не хватало времени или по каким-то причинам просто не сложилось. Отсюда и берутся те удивительные истории, когда кто-то уже в преклонном возрасте начинает вдруг рисовать и становится известным художником.

© Bela Hoche / 123rf

— В нашем обществе обычно разводят два понятия: то, что надо, и то, что интересно. То, что надо превращается в работу, а то, что интересно — в хобби…

Тьюторство говорит: «Если вы работаете только потому, что надо, и забываете про свой интерес, то потом вы за это расплачиваетесь пониженной самооценкой, неуверенностью в жизни и даже болезнями». Если же вам что-то интересно, но это «не нужно», то мы получаем «лишних людей», они ощущают себя маргиналами — их никто не понимает, никому это неинтересно. Тьюторство — это культура такой заботы о себе, которая с детства начинает связывать «надо» и «интересно». Тебе интересно — тогда давай попробуем сделать про это проект, давай попробуем увлечь одноклассников этим интересом. И у тьютора есть инструменты, как это сделать.

Если ребёнок 11 лет отдаёт школе, где ему просто рассказывают то, что он сам может посмотреть в Интернете — согласитесь, это невозможная трата времени в XXI веке. Один выпускник Оксфорда на вопрос, что ему дала тьюторская модель обучения, рассказывал: «Обучаясь 6 лет в университете в химическом колледже, я уже понимал, хочу ли я быть химиком-концептуалистом, теоретиком или хочу сделать химическое производство и работать под заказ в химической промышленности. Я всё это попробовал и понял, куда мне вложиться. Поэтому после университета я не трачу время на поиск работы, а знаю, куда мне идти». И тьюторство — именно про это. Ты начинаешь «раскручивать» свой интерес, чтобы потом не было сбоев. Если же мы теряем индивидуализацию, «заботу о себе», мы становимся массой. Тьютор — это тот человек, который призван этого не допустить.