– Стив, почему Вы инвестируете средства именно в биотехнологические стартапы?

Биоиндустрию в США мы начали создавать давно, и те 10 тысяч биотехнологических компаний, которые есть сегодня в мире (90% из них заняты вопросами здравоохранения), возникли не за одну ночь. Я принимаю участие в развитии этой отрасли уже более 45 лет и хорошо ориентируюсь в особенностях этого рынка, его технологиях, формировании ценности. В качестве важного аспекта я бы отметил то, что за 50 лет существования рынка биотехнологий конкурентная динамика на нём фактически не изменилась. Возьмём Китай. Здесь каждые 15 дней появляется новый город-миллионник. Быстро растёт население Индии и Бразилии, средний класс, способный и желающий платить за здоровье. Улучшение здравоохранения – это первое, чего хотят страны по мере повышения в них качества жизни. Это значит, что возможности здравоохранения огромны, поэтому важно создавать продукты и решения, способные удовлетворить потребности. 

 – Насколько в этой отрасли развит рынок капитала?

Устойчивый рынок капитала критично важен для роста нашей отрасли. В прошлом году в США инвестиции в индустрию биотехнологий составили 55 млрд долларов. Даже в кризисном 2010-м нам удалось привлечь 50 млрд долларов. Моя собственная фирма тратит на инвестиции в биотехнологии от 100 до 200 млн долларов в год, и сейчас наш портфель инвестиций составляет примерно 1,5 млрд долларов. 

 – Какие системные сдвиги, по Вашим прогнозам, произойдут в медицине?

Многие европейские страны, так же как Россия и США, столкнулись с проблемой старения населения. Например, в Штатах на здравоохранение тратится 20% ВВП, и 60% от этой суммы – на поддержание человека в последний год его жизни. Основная часть затрат (в США – 75%) связана с хроническими заболеваниями. Т.е. то, что раньше нас убивало, сегодня мы лечим, увеличивая продолжительность жизни. Очень часто я привожу в пример Сан-Франциско. 20 лет назад от СПИДа здесь умирали через 1-2 года после заражения. А сегодня у нас есть ингибиторы протеазы и нуклеозидные аналоги, позволяющие так снизить вирусную нагрузку, что с гораздо большей вероятностью вы умрёте от других «естественных» болезней, нежели от СПИДа. 

Мы смогли сделать многое, но при слишком больших издержках. Поэтому когда речь идёт о вашей жене или бабушке, вы наверняка захотите продлить их жизнь ещё хотя бы на несколько месяцев, но с точки зрения общества в целом, это нерентабельно. В определённый момент времени мы попытались понять, что будет полезным для населения в целом. Мы провели клинические исследования широкого спектра лекарств, чтобы выявить наиболее действенные. Но результаты показывают, что в США 55% выписываемых лекарств не приносят пациентам никакой пользы. Причина этого в больших различиях между людьми – то, что хорошо помогает одному, оказывается малорезультативным для другого. Решение проблемы – это переход к персонализированной медицине. Если мы знаем уникальные особенности организма конкретного человека, всю его генетику и то, что в нём в данный момент происходит, то к каждому заболеванию мы можем своевременно подобрать правильное лекарство. Это очень сложный мир, и именно в этом мире сегодня живут биотехнологии. 

Мы идём к персонализации быстрыми темпами, но уже сейчас мы приближаемся к прогнозированию и профилактике. Мы будем лечить людей до того, как они заболеют. Основные последствия этого заключаются в том, что ценность будет переведена из сегмента лекарств в сегмент диагностики, хотя исторически именно у лекарств была большая маржа. Сегодня всё меняется – диагностика помогает нам понять, кто мы такие, и какие лекарства будут на нас работать. А это значит, что мы переизобретаем индустрию здравоохранения заново и, в то же самое время, совершаем переход от лечения болезни к поддержанию благополучия и благосостояния.

Наша работа – использовать это видение будущего, чтобы конструировать отрасль, которая станет предоставлять вам соответствующие услуги и продукты. Фармацевтические компании – это динозавры сегодняшнего поколения, которым нужно изменить бизнес-модели до того как они окажутся на грани исчезновения. Поэтому нужно развивать индустрию вокруг технологий, которые будут важны в течение последующих 25 лет. Только в этом случае мы начинаем рассматривать совсем другой инструмент предоставления услуг здравоохранения – поддержание здоровья, нежели лечение болезни. Это фундаментальные, очень серьёзные изменения. 

 – Но ведь фармакологическое лобби очень сильно. Зачем корпорациям отказываться от лакомых кусков, когда они могут зарабатывать миллиарды долларов на тех лекарствах, которые уже разработали?

Не думаю, что в будущем лекарства будут приносить какие-то сверхприбыли, потому что грядёт эра дженериков. Уже сегодня всё, что потребляется в Индии и Китае – дженерики. Высока доля дженериков в России и Бразилии. Даже в США дженериками являются 76% потребляемых лекарств. И эта тенденция будет расти дальше. То есть мы живем в мире, в котором вознаграждались инновации, связанные с новыми препаратами, а сейчас вознаграждаться будет что-то совсем другое. Мы работаем в бизнесе инноваций, но если будем продолжать действовать таким же образом, что и раньше, наши инновации не окупятся. Возникают великолепные возможности решать с помощью биотехнологий не только проблемы здоровья, но и проблемы изменения климата, очистки воды, развития сельского хозяйства, энергобезопасности. 

 – Какие перспективные технологии, связанные с персонификацией и диагностикой, нас ожидают в будущем? 

Задумайтесь на минуту о том, что происходит, когда вы обнаруживаете, что заболеваете. Сначала вы ждёте, когда это заболевание проявится. Тогда вы бежите в больницу и пытаетесь выяснить, что делать. А потом начинаете лечиться – с тем или иным успехом. Делать всё это в будущем не потребуется. Мы уже сейчас разрабатываем систему, ключевым элементом которой является обычный сотовый телефон, оборудованный специальным чипом. Всё, что вам нужно – периодически добавлять на его экран немного слюны, крови, либо мочи. Телефон свяжется с мощнейшими компьютерами, которые скажут, что у вас сегодня не так. Эта система будет работать аналогично тому, как сегодня функционирует GPS. Вдумайтесь, на сегодняшний день из 7 млрд человек у шести уже имеются мобильные телефоны. Даже находясь в пустынях Африки или в джунглях Амазонии, вы соединены через телефон со всем остальным обществом. Поэтому телефон – это ещё и хороший способ обеспечить доступность здравоохранения для каждого человека.

– Хорошо, но что тогда будет источником дохода фармацевтических компаний будущего? Платный доступ до своих суперкомпьютеров?

Технологические компании всегда получали свой доход через ценность производимого продукта – лекарства, какого-то прибора или услуги. Они придумывали, как его делать и продавать. Но в будущем мире, вероятнее всего, ценность может находиться вне пределов продукта. 

Вспомните Google. Вы пользуетесь им, когда что-то ищете, но эта услуга предоставляется вам совершенно бесплатно. Тогда какова модель получения дохода? Они продают баннеры, рекламу, информацию о том, кто, когда и что именно ищет. Они создают ценность за пределами продукта, являясь при этом одной из самых дорогих и доходных компаний мира. То же самое можно сказать о Twitter, Facebook и других IT-гигантах. 

Наша индустрия должна принять во внимание эту модель. Система, связывающая через сотовый телефон биотехнологическую компанию с любым жителем земли – такая же прекрасная площадка для рекламы, как и интернет-поисковик. С другой стороны, представьте, что у вас будет, например, база данных обо всех 350 млн человек, страдающих диабетом. Вы будете знать, у кого какой тип диабета, кто и как будет реагировать на инсулин и т.п., чтобы предоставлять лучшие способы лечения. При этом вы сможете сказать и то, сколько необходимо произвести лекарств, в какие страны и в каком количестве их нужно направить, каковы тенденции в изменении заболеваемости и прогнозы потребления… Представляете, какую ценность будет иметь данная информация для некоторых компаний? Поэтому модель, в соответствии с которой вы предоставляете решения, позволяющие создавать ценность не через продукт, а где-то в другом месте, вне сомнений, может быть очень успешной.

Влияние технологий сегодня очень сильно, и оно полностью меняет все индустриальные структуры, в которых мы находимся. Пытаться сейчас создавать что-то новое, опираясь на старые представления, не разумно. В лучшем случае это проработает лишь несколько лет, потому что рынки завтрашнего дня будут совсем другими, нежели сейчас. 

 – Появления каких революционных технологий в медицине стоит ожидать на горизонте, скажем, в 25 лет, помимо чипов для сотовых телефонов, о которых Вы уже рассказали? 

Подробно говорить об этих технологиях я пока на стану, но обозначу, что связаны они будут с использованием стволовых клеток, регенеративной медицины и высокоскоростным недорогим секвенированием (расшифровкой геномов).

 – Если идея превентивной медицины воплотится в жизнь, это поставит перед человечеством много новых проблем. Если людей будут лечить до того, как они заболеют, то жить они будут дольше (возможно, достигнут бессмертия). Последствия этого – нехватка ресурсов и еды, перенаселение. У Вас есть представление, что со всем этим делать? Какой выход Вы видите?

Превентивная медицина не сделает человека бессмертным – для этого нужны другие подходы. А увеличим мы, прежде всего, не продолжительность жизни, а продолжительность периода здоровья человека – то есть мы сможем вести более здоровую и продуктивную жизнь. Один из трёх детей, родившихся сегодня, будет жить до ста лет.

– А вообще, должен ли инвестор быть ответственен за то, какие стартапы он выбирает в качестве объектов инвестирования? Подобный вопрос обычно задают учёным, результаты труда которых часто могут служить как во благо, так и во зло. Стандартный ответ – «нет», это ответственность тех, кто применяет результаты исследований. Но научное открытие – это почти всегда результат совместной работы учёного и инвестора. Что думаете по этому поводу Вы? Вы берёте на себя ответственность за результаты того, что финансируете? 

Конечно, инвесторы выбирают, какие компании и продукты поддерживать и реализовывать. Не все научные проекты заслуживают «бизнеса». Если я выбираю для финансирования компанию, то мы делаем всё от нас зависящее, чтобы создать ценность: ценность для пациента, ценность для общества, ценность для инвестора.

Благодарим за помощь в подготовке материала помощника-референта Стива Баррилла Сару Томпсон.

Понравился текст? Зайдите на eRazvitie.org – там у нас ещё много интересных материалов. Подпишитесь на eRazvitie.org в Фейсбуке и ВКонтакте, чтобы не пропустить ничего нового.