– Алексей, расскажите, чем Вы занимаетесь, и с какой целью была создана компания «Парки развития».

Начиная этот проект, мы ставили задачу создания новых стратегических видов деятельности и высокотехнологичных рабочих мест, где эта деятельность будет востребована. Здесь мы стали двигаться в соответствии с имеющимися глобальными трендами. Например, в своём последнем докладе «McKinsey» отмечает, что уже в течение ближайших 3-4 лет на мировом рынке труда возникнет серьёзный дефицит специалистов квалификации топ-уровня, в том числе среди инженеров – это порядка 40 миллионов человек. Но плюс к этому высвободится 140 миллионов человек, имеющих низкую или среднюю квалификацию, которые вообще не будут востребованы из-за ненадобности. Единственное, что не понятно до конца – на каких технологиях будет базироваться следующая волна роста. Контуры волны уже проглядываются, но окончательно она пока не структурировалась.

Что делать в такой ситуации? В качестве ответа на этот вопрос мы создали сеть образовательно-игровых площадок «Парки развития», на которых учимся искать ростки новых перспективных технологий и рынков, которые в следующие 5-10-15 лет будут расти. Моделируем, что и как должно возникнуть, а дальше – понимаем, какие нужны компетенции, чтобы стать игроками на этих рынках, и начинаем их развивать.

В основу этого развития мы заложили спроектированный нами «цикл развития»: «демонстрация» – «выбор» – «образовательное погружение» – «образовательный квест» – «реализация». На этапе «демонстрация» мы предъявляем участникам обучения веер разнообразных профессий, чтобы они, исходя из собственных интересов, смогли сделать осознанный выбор специальности. Задача этапа – мотивация на осознанную деятельность, на достижение результата и своё совершенствование. На этапе «выбор» на первом витке цикла участник в рамках ролевой игры осуществляет выбор игровой профессии, пробует её «на вкус». На последующих витках проектируется требующая приобретения знаний и компетенций карьера в игровых компаниях будущего или в реальных инновационных проектах. Здесь основным инструментом становятся организационно-деятельностные игры и проектные сессии. «Образовательное погружение» на первом витке подразумевает введение в тему, наглядную демонстрацию переднего края науки и техники, а также границ возможностей. На последующих витках оно превращается в углублённое интенсивное погружение в выбранные темы. Это то, что в компьютерных играх называется прокачкой персонажа и даёт возможность перехода на следующий уровень или увеличение каких-то возможностей на существующем уровне. Следующий этап – «образовательный квест», то есть прохождение пути от проекта к проекту с наращением компетенций. На первом витке – освоение профессий, доступных в игровой модели, а далее – карьера в игровых компаниях будущего. Главной задачей здесь является переход за границы возможностей сегодняшнего дня. Ну и, наконец, этап реализации – это уже проба профессий, переход на следующий игровой уровень или на уровень реальных проектов.

При этом мы точно знаем следующее: для приобретения квалификации мирового уровня в любом виде деятельности необходимо порядка 10 тысяч часов реальной практической деятельности. Такие данные получены в результате исследований, проведённых многими группами психологов. Исследования проводились в том числе отдельно для инженеров – результаты оказались аналогичными. То есть нужно, чтобы ты не только в течение 5 лет слушал сопромат в институте, но и занимался реальным конструированием – проектировал, например, котлы и горелки, участвовал в их сборке, проводил их испытания – т.е. 10 тысяч часов прощупывал весь процесс целиком. Но для того, чтобы освоить эти 10 тысяч часов, допустим, за 10 лет, нужно 20 часов в неделю посвящать тренировкам в инженерии, науке, журналистике – где угодно, делая это в параллель с учёбой в школе или институте, в параллель с работой или с ведением собственного бизнеса.

– Ваш проект имеет некоторые социальные черты. С другой стороны, видна чёткая бизнес-логика. А то, с каким вдохновением Вы об этом рассказываете (жаль, этого не смогут почувствовать читатели), наводит на мысль, что это проект, от которого Вы просто получаете большое удовольствие. Что из сказанного ближе к истине?

Тема развития интересна мне сама по себе. Хочется, чтобы у нас она стала неким трендом. Скажем так: очень обидно видеть, как во многих отраслях падает профессионализм. Есть сильное внутреннее желание переломить ситуацию. Поэтому я бы, действительно, мог заниматься этим проектом как просто социальным. Но считаю, что он имеет очень хорошие бизнес-перспективы, причём далеко не только в плане коммерческого образования под новые виды деятельности. Отдельно стоит выделить точку, когда в Парках начнут рождаться готовые проекты и команды, и откроется возможность первым инвестировать в те стартапы, которые оказались наиболее интересными.

У меня уже есть два достаточно давно существующих производственных бизнеса. В них всё отлажено – бизнес-процессы настроены, клиентура сложилась. Но рынки, где бизнесы представлены, выйдя на определённый уровень, расти практически перестали. Соответственно, обеспечить серьёзный рост бизнеса они уже не могут. Надо искать новые ниши, и Парки – хороший инструмент для такого поиска.

Кроме того, мой возраст уже подразумевает, что я готов и хочу передавать свой опыт молодым командам – вместе с определёнными ресурсами, то есть входить как инвестор, получать долю, но не заниматься оперативной работой. Становится интересно курировать несколько талантливых амбициозных команд, которые идут на перспективных направлениях – там, где возможен серьёзный рост. Понятно, что не все команды «выстрелят» – это в любом случае зона рискованных вложений. Но в Парках ты можешь видеть, в кого вкладываешь. Отработала команда хотя бы один проект длиной в 6 месяцев – я увидел её в деле. 6 месяцев – хороший срок, чтобы понять про вас многое, в том числе, можно ли вам давать деньги и доверять какие-то другие ресурсы. Эта уже не та ситуация, когда тебе просто прислали бизнес-план, резюме, рассказали о фантастических перспективах, навешали лапши на уши, получили инвестиции, а в итоге проели их и сказали – ну не смогли, ничего не поделаешь. В этом одно из наших отличий от венчурных фондов.

И ещё один важный момент: вокруг Парков в любом случае вырастет (а она уже реально растёт) уникальная экосистема, состоящая из людей, заинтересованных в таких проектах. Часть из них будет потребителями того, что тут делается, часть – разработчиками. То есть фактически формируется рынок нового типа, на котором проще продвигать такие проекты.

Алексей Глебов на одном из своих производственных предприятий.

– Чтобы вся эта система заработала, необходимы очень серьёзные эксперты, способные дать квалифицированную оценку даже тем вещам, которые, может быть, появятся только лет через 10. Вы считаете, что такое экспертное сообщество собрать реально?

Да, экспертное сообщество – один из ключевых факторов успешности проекта и оно, в принципе, уже начинает складываться. Например, одним из наших консультантов является Игорь Волк – лётчик-космонавт, испытатель и пилот «Бурана». Лучшего эксперта в вопросах космонавтики и пилотирования, наверное, и не найти. Но процедуры отбора экспертов пока не отработаны – общение идёт главным образом на уровне личных рекомендаций.

Реальный интерес для нас представляют эксперты из трёх сфер деятельности. Первая – это образование нового поколения или, как мы его называем по аналогии со спортом, образование высших достижений, нацеленное не на диплом, а на результат в виде бизнеса, проекта или конкретных компетенций. Экспертиза в этой области у нас очень приличная, мы хорошо понимаем, кто чего стоит. Предпринимаем попытки искать правильных экспертов в сфере инженерии, включая транспортную доступность, робототехнику, инфраструктуры нового поколения, автономные системы энергообеспечения и жизнедеятельности, дружественные природе. Выстраиваем взаимодействие, в том числе и с иностранцами, особенно в части 3D-транспорта – за рубежом эта тематика продвинулась очень сильно. То есть в этой области процесс формирования экспертного пула идёт, но до конца он ещё не сложился. И третья сфера, которая находится в совсем ещё зачаточном состоянии – это управление здоровьем. Мы видим, что резервы экспертизы здесь огромны, но реальных экспертов у нас пока нет, главным образом из-за ограниченности нашего оргуправленческого ресурса – рук, ног и времени, чтобы глубоко заняться этой темой, пока не хватает.

– Понятно, почему для решения озвученных задач проекта нужны эксперты по образованию. Понятно, для чего необходимы эксперты по инженерии. Но как в общую логику вписывается тематика, связанная с управлением здоровьем?

Здоровье – это условное понятие. Мы говорим «управление здоровьем», подразумевая управление психофизиологическим потенциалом человека. Т.е. отправная точка – потенциал, который должен быть реализован. Допустим, человеку с плохим зрением инженером работать проблематично. Хотя бы потому, что он не может долго сидеть за компьютером. А ведь сегодня в ряде высокотехнологичных отраслей требования к инженерам в плане здоровья предъявляются чуть ли не такие же, как к космонавтам. А молодёжь у нас уже к институту или даже к школе кучу проблем со здоровьем имеет. Какие из них в итоге получатся специалисты?

Поэтому мы и говорим, что с психофизиологическим потенциалом надо серьёзно работать, причём сдвигаясь по возрастной линейке всё ближе к младшему возрасту. В этом плане преуспели японцы. Не случайно, что именно там была написана получившая широкую известность во всём мире книга «После трёх уже поздно». Название (а оно про возраст) говорит само за себя. Её автором, кстати, является Президент японской Ассоциации раннего развития детей Масару Ибука, по совместительству – один из двух отцов-основателей корпорации «Sony». Второго, наверное, все знают – это Акио Морита.

Дело в том, что именно в самом раннем возрасте у человека имеется наиболее мощный потенциал для структурных изменений мозга. По набору генов человек очень немногим отличается от обезьяны, но одно отличие биологического плана принципиально: обезьяна рождается с фактически сформированными структурами мозга, в то время как у человека целый ряд структур формируется только после рождения. Это даёт человеку одну слабость – очень длинный период детства. Но с другой стороны – силу и возможность приспособиться к любым внешним параметрам. Поэтому, если мы хотим увеличить потенциал человека, в том числе и в плане здоровья, то надо максимально использовать самый ранний возраст, начиная, может быть, даже ещё до рождения, а уж после рождения – непременно с самых первых дней. В более позднем возрасте многие вещи решать очень сложно. И если в первые дни человеку оказали сверхпрофессиональную медицинскую помощь, то он не получит многих заболеваний, которые будут мучить его всю оставшуюся жизнь. Но в итоге это обеспечит потенциал уже с точки зрения умения мыслить, скорости реакции, развитости вестибулярного аппарата, тактильной чувствительности, умения понимать других людей и т.д. Список огромен.

Мы говорим в том числе и о медицине превентивной – медицине будущего, которая не доводит до того, чтобы лечить заболевание, а за счёт ранней диагностики, определённого питания, образа жизни и т.д. позволяет его предотвратить в принципе. Это совершенно другой подход, даже другой менталитет в отличие от того, что есть сейчас. У людей, которые прошли нашу высшую медицинскую школу, в голове заложено: поднялось давление – выпить таблетку от давления. А к чему это приводит в конечном итоге – никто не знает. Все эти проблемы тоже можно отрабатывать сначала в игровой части, а потом и в реальных проектах, связанных с будущей медициной.

– По сути, Вы говорите о том, что инженеры будущего должны будут сильно отличаться от того, что мы имеем сегодня – и по здоровью, и по менталитету, и по подходам к деятельности. В чём конкретно будет проявляться эта разница?

Сейчас, очень серьёзно прорабатывая тему 3d-транспорта, могу чётко обозначить, что через игровые и реальные проекты мы можем вплотную подойти к подготовке людей, способных мыслить в масштабах отрасли, а не какого-то одного изделия – летательного аппарата. Они понимают отрасль как сферу деятельности, в которой есть компания-эксплуатант, своя система производства, своя логистика эксплуатации, рынок частных пользователей. Они начинают видеть всё как единое целое, видеть жизненный цикл и всего изделия, и всей сферы. Видеть прошлое, настоящее и будущее этой сферы, прогнозировать его, смотреть на шаг вперед. Такие же навыки нужны и в космонавтике, и в энергетике – где угодно!

– Мысля отраслями, они становятся способны создавать и новые отрасли…

Про это я и говорю. По 3d-транспорту создание новой отрасли уже идёт и, что особенно интересно, не на базе существующих отраслей – автомобильной и авиационной. Недаром Минобороны США через Агентство по перспективным оборонным научно-исследовательским разработкам (DARPA) выделило финансирование в размере 65 миллионов долларов на создание аэроджипа для морской пехоты США, который должен вертикально взлетать, а после того, как морской пехотинец ткнул на GPS-навигаторе в какую-то точку, переносить туда до 4-х пехотинцев. Но заметьте, этот заказ ушёл ни Крайслеру, ни Форду, ни даже Боингу. Его получила компания «Террафуджи», в которой на тот момент работало всего-то 15 инженеров и которая, кроме пиара летающего транспорта, ничем себя не зарекомендовала. Почему так произошло? Потому что это совершенно новая, даже большая чем просто отрасль сфера деятельности, в которой царит совершенно другое мышление. Воздушным автомобильным движением надо будет управлять, но это управление будет устроено совершенно не так, как сейчас действуют диспетчерские службы. Аэромобили надо мыть, им надо где-то парковаться, их надо где-то заправлять, и для этого имеющиеся инфраструктуры не годятся. Это совершенно другая модель пользования, другая картина мира, совершенно иной образ жизни владельцев такого транспорта и вообще кардинальная перестройка всего мира. Имея такие транспортные возможности, человек становится практически не ограничен в выборе места работы, проживания, отдыха и т.п. И такую отрасль не смогут спроектировать те, кто привык делать просто самолёты или просто автомобили.

В работе над проектом занято более ста человек, не считая администраторов и экспертов. Это высококлассные игротехники, программисты, художники-декораторы, архитекторы и футурологи.

– Хочется поговорить про некоторые детали вашего проекта. Каким образом он решён организационно?

В целевом состоянии – это развёрнутая сеть Парков по всей стране, по крайней мере, они должны быть во всех крупных городах, причём только в Москве – не менее 10. Но с нашей точки зрения, они вполне могут быть загружены под завязку и в городах с населением 50-100 тысяч человек.

Двигаться мы планируем через небольшие, достаточно компактные парки-терминалы площадью 600-1800 м², в зависимости от компоновки. Пропускная способность такого Парка составит от 150 человек в день. Но если набрать даже всего 100 человек, занимающихся по 3 раза в неделю, то в итоге они обеспечат значимую часть пропускной способности.

– Какие работы по разворачиванию сети уже проведены?

Под спроектированный цикл развития мы провели опытно-конструкторские работы по разработке новой модели образовательных игр в полномасштабных интерактивных декорациях и с 12 апреля 2012 года по настоящее время на экспериментальной площадке на ВВЦ проводим их отработку и проверку на практике. Этот формат игр получил название «интеракториум». Также мы подготовили несколько продуктов в рамках «образовательного погружения» и «образовательного квеста». Сейчас прорабатываем череду игровых проектов, моделирующих будущие компании (условно – на состояние 2030 года), и реальных проектов, участвуя в которых, приобретаются компетенции, позволяющие создавать конкурентоспособные проекты на новых рынках.

По нашей оценке, полученный образовательно-игровой продукт соответствует мировому уровню. При этом теоретические и экспериментальные работы дают основания утверждать, что возможен и следующий шаг, переводящий созданные продукты на принципиально иной уровень. Для осуществления этого шага как раз и необходимо создание не отдельной площадки, а целой сети Парков, специально организованных стратегических игр и других инструментов, интегрирующих игровые и реальные проекты. Сценарии и сети событий, объединяющие площадки Парков в единый проект, уже проработаны.

В работе над проектом сейчас занято уже более ста человек, не считая администраторов и экспертов. Это высококлассные игротехники, программисты, художники-декораторы, архитекторы и футурологи.

– Что из себя представляет экспериментальная площадка на ВВЦ? Это Парк в миниатюре?

В некотором смысле да. Площадка занимает площадь в 600 м² и в настоящий момент представлена в одном из вариантов своего воплощения – в виде марсианской станции, созданной в натуральную величину. Но станция эта собрана из универсальных модулей развивающих сред (так мы называем отдельные отсеки), которые можно перепрограммировать под абсолютно разные задачи, как из кубиков собирая всё новые и новые игровые миры. То есть сегодня это марсианская станция, завтра – конструкторское бюро по энергоэффективным технологиям 2030 года, а послезавтра – уже компания по проектированию аэромобилей. Если сейчас, смотря в иллюминатор, вы видите марсианскую поверхность, то программное обеспечение подводной станции превратит безжизненный красный пейзаж в океан с плавающими рыбами. Точно также марсолёт на подвижной платформе станет батискафом. Само собой, декорации и комплекты девайсов тоже желательно поменять.

Это и есть «интеракториум», о котором я говорил выше. Его отсеки позволяют в интересной и доступной игровой форме моделировать различные ситуации и начинать отрабатывать те компетенции и получать те практические навыки, которые сейчас, в имеющейся действительности, получить невозможно. Условно говоря, – начать вырабатывать те 10 тысяч часов, необходимые, чтобы стать профессионалом мирового уровня. Здесь у нас будет семь отсеков развивающих сред и один – образовательных погружений, т.е. всего восемь. Для сравнения, в Парке, под который мы сейчас ищем площадку в Москве, планируется создать 15 отсеков развивающих сред и 5 образовательных погружений – итого 20.

Экспериментальная площадка проекта «Парки развития» Марс-Тефо: марсианская станция во всём её великолепии.

– А вообще, насколько реально в игре отработать реальные профессиональные навыки?

Ответ на этот вопрос дают авиационные тренажёры. У пилотов должны быть те компетенции, которые никогда не будешь вырабатывать на практике. Вряд ли кто-то решится отрабатывать посадку с отказавшими двигателями или другие экстремальные ситуации на реальном самолете. Но на тренажере это можно довести до автоматизма. И если такая ситуация возникнет в жизни, то есть достаточно большая вероятность того, что пилот сделает правильные действия.

Интеракториум – это такой же тренажер, только мы тренируем те компетенции, которые понадобятся потом, на горизонте, который мы смогли спрогнозировать. Да, мы можем немного ошибиться, но нет ничего страшного, если впоследствии ты подкорректируешь свои компетенции. А если это компетенции достаточно широкого образца, связанные с управлением, организацией, инженерией и т.п. – они просто будут дополняться. То есть если из тех 10 тысяч часов, которые тебе нужны, чтобы стать конструктором супер-уровня, ты прошёл 7, то оставшиеся 3 тысячи пройти уже не так сложно.

При этом игровая ситуация способна обеспечить очень глубокое погружение участника в процесс. Человек проявляет и переживает себя в игровой действительности абсолютно так же, как и в реальной. У нас накопилось много интересных историй на эту тему. Например, сценарий одной из игр предполагал метеоритную атаку. Один из ребят пережил настолько сильное эмоциональное напряжение, что убежал со станции со словами про оставшихся: «Они там что, дураки, что ли? – они все сейчас погибнут!» Но его товарищи с ситуацией справились – и вот он уже бежит к ним, чтобы разделить с ними победу.

Приведу другой пример – уже из «образовательного погружения». По сценарию игры, в результате аварии на станции происходит разрыв электрической цепи. Участник, работающий в отсеке энергоустановки, оказывается неспособным этот разрыв устранить. Он вдруг понимает, что ему не хватает знаний, и на этом эмоциональном порыве идёт и роется в книжках, пытаясь докопаться до сути проблемы и найти её решение.

– Вы сейчас говорите о детях. А вообще, под какой возраст участников заточены игровые площадки?

Мы позиционируем Парки как дополнительное образование в течение всей жизни. Поэтому вопрос возраста стоит обсуждать в свете того, что здесь будут продукты, адаптированные под разные диапазоны возрастов. Для детей это, прежде всего, формат шоу, многосерийных игр. Задача – не только увлечь ребёнка, но и дать ему определённый багаж знаний, сориентировать на выбор будущей профессии.

Для более старшего возраста – это переход уже к реальным или к близким к реальности проектам. Но это тоже какие-то игровые вещи, например, создание авиамоделей. Если твоя модель полетела, и ты отработал её систему управления, то можешь приступать к созданию модели следующего, большего масштаба. А в итоге ты делаешь прототип настоящего летающего аппарата, возможно, получив на это даже определённое финансирование. Не факт, что аппарат будет коммерчески успешным, но на этом этапе такой задачи и нет. Главное, чтобы те люди, которые работают в команде, приобрели нужную компетенцию. Но зато через 4-5 итераций проект вполне может выйти на прибыльность.

Третий возрастной диапазон – люди от 35 лет, которые в своей профессии достигли всего, что могли, но поняли, что их сфера деятельности или возможности карьерного роста исчерпаны, и они хотят либо создать своё дело, либо вообще сменить профессию и попробовать себя в другом, перспективном направлении. Для них базовым форматом будут оргдеятельностные игры, проектные сессии и прочие инструменты, которые позволяют обсуждать реальные стартапы – и это уже игры для взрослых, которые спроектированы и сделаны отдельно.

– В Советском Союзе была распространена кружковая работа. То, что Вы говорите про авиамоделизм, очень её напоминает…

У кружковой работы были свои цели – профориентационные, познавательные. В авиамодельных кружках создавались модели, с которыми ребята потом участвовали в спортивных соревнованиях. А у нас конечная задача другая – это создание компаний, которые через 5-7-10 лет станут игроками на новых рынках, например – на рынке персонального воздушного транспорта. Строя модели, мы сразу стремимся в этот сегмент рынка, и делаем серии проектов, которые помогут на нём закрепиться. В одном проекте ты приобретаешь организационные компетенции, в другом – разбираешься с математикой и аэродинамикой, в третьем – строишь что-то своими руками. И далее в том же ключе.

Проект «Парки развития» позиционируется как дополнительное образование в течение всей жизни. Образовательные продукты здесь адаптированы под самые разные возрасты: для самых маленьких – шоу и многосерийные игры; для детей постарше – игры, близкие к реальным проектам; для сложившихся специалистов – оргдеятельностные игры и проектные сессии по работе над реальными стартапами.

– Давайте поговорим о реальных стартапах. Как вы планируете с ними работать?

Логика работы в зоне реальных проектов в целом понятна. На первом этапе в таких проектах будут появляться лишь уменьшенные модели, условно говоря, модели самолётов с размахом крыла 1 метр, летающих на радиоуправлении. Но алгоритмы управления двумя сотнями таких моделек в пространстве – абсолютно те же, что и алгоритмы управления 3d-пространством – математика схожа. Если вы научитесь, чтобы эти модельки летали как стая птиц, не сталкиваясь, то алгоритмы движения смело можно переносить дальше. И это уже то, что можно показывать инвесторам. Но главным продуктом здесь должны быть не изделия, а люди, т.е. та команда, которая, выполняя этот проект, приобрела определённые компетенции и что-то поняла про рынок. Смысл в том, что вкладываться нужно не в конкретную идею, как это сейчас пытаются делать наши венчурные фонды, а в команду, которая может что-то делать. Мы говорим: «Ребята, идея может поменяться много раз. Если она пройдёт через 5 итераций обсуждений, моделирования, адаптации, то получившийся в итоге продукт будет очень сильно отличаться от изначального замысла. На первых 4-х итерациях коммерческого продукта не получится в принципе – он будет слишком сырым». Но если мы говорим, что продуктом должны быть компетенции, то первые итерации следует рассматривать как учебные проекты, финансировать их тоже как учебные проекты, а выходящий продукт считать побочным.

Для второго этапа мы отбираем те команды, которые покажут лучший результат. Они, допустим, могут получить заказ на изготовление моделей для использования в сети Парков как игровой реквизит. Но это уже будет реальный заказ, за счёт которого они смогут сделать следующее поколение моделей. Здесь же можно объявлять конкурс и выходить через него на конкретные решения, например, в части шумности и экономичности модели, минимальных размеров взлётной площадки, всепогодности и прочие.

На следующем этапе «берутся» целевые рынки, не занятые на сегодняшний день, но на которые можно выводить уже реальные бизнес-проекты. Например, сейчас мы взаимодействуем с группой, возглавляемой выходцем из компании «Сухой» – конструктором, который участвовал в разработке Су-27. Сейчас он вышел на пенсию, но продолжает заниматься конструкторскими делами, и у него в разработке есть очень интересная аэродинамическая схема беспилотного аппарата для сельскохозяйственной авиации. Рынка беспилотников в сельском хозяйстве сейчас нет, хотя сам этот рынок вполне живой. Так вот, у этой конструкторской группы есть маленькие летающие модели (с этого они начинали) – один оператор управляет сразу четырьмя беспилотниками с одного автоматизированного рабочего места. Это же совсем другая экономика, когда вместо веса пилота – полезная нагрузка, и вместо 4 высокооплачиваемых лётчиков – один оператор. Есть и один полноразмерный аппарат – его подняли на крыло, но пока он управляется пилотом. Но вскоре этот полноразмерник предстанет и в беспилотном варианте. И тогда здесь начнётся реально другая экономика – на всём мировом рынке подобных предложений пока нет. И работа в качестве участника-стажёра в подобном проекте позволяет очень быстро набирать нужные компетенции.

– Откуда будете брать идеи для реальных проектов?

Это одна из задач экспертного сообщества, и темы под эти идеи мы прорабатываем уже несколько лет. Пока мы обсуждаем только те темы, в которых нам понятны бизнес-модели и предпринимательские схемы, способные дать рывок в эффективности и производительности, причём сразу в разы. Конечно, эти схемы мы не публикуем и не вывешиваем, но мы понимаем, как их построить. Поэтому, когда появятся группы людей, способные работать как команды, то эти схемы мы передадим им, скажем так, в качестве подарка от Парка – чтобы они попробовали их реализовать. А следующий шаг они уже сделают свой, самостоятельный.

– Не боитесь, что людей, способных складываться в такие вот команды, окажется очень мало?

А их сейчас действительно очень мало. Но если брать тот горизонт в 15 лет, о котором я говорю, и начинать сегодня ориентироваться на десятилетних ребятишек, то через 15 лет им уже будет по 25 – и в них-то вполне можно будет вкладываться.

– Не думали, что подобный проект стоило бы запускать не здесь, а за границей? Вы же понимаете, что многие темы, которыми вы планируете заниматься, там получили уже более серьёзное развитие…

Когда я запускал своё производственное предприятие, то проехал по более чем шестидесяти аналогичным производствам во многих странах мира. Всю Европу прочесали – сидели, изучали их опыт; смотрели, в чём мы отличаемся по производительности, как и что можно делать; объездили всех производителей оборудования, изучая особенности той или иной техники. Это всё, конечно, хорошо и интересно посмотреть, но чтобы там жить и работать… Там ведь достаточно скучно. А вообще, я считаю, что в России возможностей намного больше, да и культурная среда – наша, родная – и она тоже даёт тебе свои возможности.