– Александр, к реализации каких проектов Вы привлекали ребят, ещё учащихся в школе?

Основная масса наших работ связана с военной тематикой и по понятным причинам учащихся мы в них не задействуем. Но сейчас мы начинаем активно работать и по гражданской тематике. Последний такой опыт у нас случился с Казанским энергоинститутом – мы совместно разрабатывали промышленный образец системы мониторинга обледенения на линиях электропередач. Профессор Энергоинститута Р.Г. Минуллин этой тематикой занимается уже около 10 лет. Он начинал с разработки метода, отрабатывая его на подстанциях Сетевой компании. Потом был заключён договор с ОАО «ФСК», в рамках которого необходимо было создать промышленный образец. Так как мы имели определённый опыт в этой сфере, то в этой работе задействовали и нас.

– Какого типа задача была вам поставлена Энергоинститутом?

Энергоинститут предоставил алгоритмы, а мы должны были создать аппаратную и программную части, проработать визуализацию, то есть с нуля реализовать весь комплекс. Это заняло у нас 2 года. Правда, в конечном итоге метод оказался не столь совершенен, как казалось сначала: с его помощью можно сделать раннее обнаружение того, что на линии появляется какое-то гололёдное образование, но нельзя это образование локализовать. И если линия достаточно длинная, то непонятно, в каком именно месте образуется лёд и может произойти обрыв. Это предмет новых исследований, в которых мы тоже участвуем.

Здесь я могу сказать только одну вещь: существенное отличие инженерной деятельности от научной заключается как раз в том, что учёному интересен сам процесс исследования, доскональное изучение проблемы, а для инженера важен результат в виде опытного образца и последующего запуска в серийное производство. Поэтому темпы работы инженера и учёного сильно различаются.

– Это был первый проект, в рамках которого вы начали работать с молодёжью?

Если под молодёжью подразумевать и студентов, то практика работы с ними началась 10 лет назад, когда наш отдел только создавался. Мы оказались в ситуации разрыва поколений: среднее поколение с подобного рода предприятий ушло торговать на рынок или стало менеджерами. Тех, кто мог бы передать опыт, не хватало, поэтому мы стали работать с вузами, чтобы преподаватели готовили студентов на нашу основную тематику – госопознавание. В разное время было несколько попыток создать при нашем институте кафедру. Сегодня она успешно действует и осваивает новую практику обучения аспирантов и докторантов по так называемой очной форме, без отрыва от производства.

Большинство сотрудников нашего отдела (штат – 23 человека), пришло со студенческой скамьи. В своё время мы им сами читали лекции, некоторые из них писали дипломы у нас в отделе, у многих я сам был научным руководителем. В реальные разработки мы начинали их погружать с 4-го курса. Если студент в этом возрасте вникает в тематику предприятия и выбирает тему для диплома, то на 5-ом курсе он уже работает в отделе полный рабочий день. То есть, с одной стороны, он зарабатывает, а с другой – решает свои учебные задачи, и по получении диплома приходит к нам готовым специалистом. Эта практика оказалась очень успешной. Сегодня я пытаюсь распространить её на научно-техническое отделение, объединяющее несколько технических отделов, начальником которого меня недавно назначили, хотя масштабы здесь уже другие.

– Каким образом включаете студентов в реальные проекты?

Сначала поручаем им простые задачи, например, разработку упаковки или тары для конечного изделия. Но благодаря этому студент начинает представлять, что такое конструкторская документация, спецификация, чертёж и всё прочее. Ведь в военной сфере изделие даже упаковывается по нормативным документам. ОТК и представитель заказчика смотрят чертёж укладки и то, каким образом укладка произведена. На этапе испытаний изделие проходит в том числе испытание в составе упаковки. Есть несколько типов транспортировки – и авиа-, и авто-, и ж/д – и везде существуют разные требования к вибрации, которой подвергается упаковка. Но понятно, что тара имеет второстепенное значение, поэтому ошибки, которые там могут быть сделаны, не приведут к серьёзным последствиям.

Работая над этой задачей, студент входит в курс дела и начинает понимать, кто из сотрудников что делает. В зависимости от того, на какой кафедре он учится, и какая тематика ему ближе, он выбирает следующую задачу и работает над ней вместе с ведущим инженером, который передаёт ему уже информацию о модуле, блоке, устройстве, в которой есть актуальная потребность. Студент выполняет задачу, оформляет в рамках дипломной работы и сдаёт в институте. А для нас это становится полезным продвижением.

Но жизнь не стоит на месте. Сегодня перед институтом стоят более сложные задачи, такие как организация дизайн-центров микроэлектроники для создания высокоинтегрированных микросхем, внедрение PLM-систем для управления жизненным циклом изделий и освоение новых методов проектирования, где выделяется системный и архитектурный уровень проектирования. Глядя с позиции начальника НТО, я понимаю, что набрать даже погруженных в тематику студентов уже недостаточно, необходимо задать их траекторию развития, и примерно через пять лет они будут способны решать задачи института. Но затем возникает другая задача – удержать их, потому что такие специалисты стоят очень дорого.

– Хорошо, а со школьниками всё-таки взаимодействие есть?

Как раз под тот проект, о котором я рассказал, я впервые взял на практику школьницу из 11-го класса – по просьбе своего коллеги. Для того, чтобы осуществлять мониторинг ЛЭП дистанционно, информация должна передаваться по каналам связи, и её нужно защищать. Школьнице была поставлена задача – выбрать оптимальный метод шифрования и реализовать его. Под нашим руководством она написала работу, которую затем успешно защитила в Москве в МГТУ им. Н.Э.Баумана, а мы получили практическую ценность – при внедрении в энергетических сетях написанный ею модуль будет составной частью нашего изделия.

– Учитывая специфику вашего института, вопросы шифрования для вас не должны представлять каких-либо сложностей. Поэтому школьница была для Вас, видимо, больше нагрузкой, чем помощницей?

Не совсем так. В практике системы государственного опознавания используются методы симметричного шифрования. Но для целей мониторинга обледенения они не применимы – задача здесь другая, и нет той сферы обслуживания, которая развёрнута для военных частей, поэтому был выбран метод асимметричного шифрования без поддержки цифровой подписи.

– Работа со школьниками по сравнению с работой со студентами выявила какую-то специфику?

Отличие заключается в базовом уровне – больше приходилось объяснять тех вещей, которые для студента 4-5 курса являются понятными. Он по умолчанию  должен знать основы электродинамики, схемотехники, конструирования и т.п. Школьнику же эти представления ещё нужно дать.

В ходе работы произошла интересная ситуация, связанная с тем, что школьнице пришлось менять язык программирования, а она к этому оказалась не готова. Проект двигался в своём режиме, и когда дело дошло до её блока, выяснилось, что используемый ею Паскаль не подходит – нужно было быстро освоить C++. Наши специалисты помогли локализовать ту часть языка, с которой нужно разобраться. А для неё было неожиданностью, что в проекте всё может поменяться в одночасье. Думаю, школьнице это стало хорошим уроком.

В этом заключается ещё одна особенность участия в реальном проекте для школьника – выясняется, что всё подчинено не абстрактной логике того, как должно быть, а логике производственного решения задачи.

– На каком этапе проекта потребовалась перепаковка инструментов?

Для нас это был уже завершающий этап работ. Какое-то время мы предоставляли школьнице возможность работать в свободном режиме, занимаясь собственным проектом по подготовке к олимпиаде в бауманке. Но потом у нас состоялся взрослый разговор, и мы объяснили, что если она не может в течение ночи переделать всё, что нужно, то ей, возможно, следует подумать о смене профиля занятий. Что ценно, человек убедился, что он может упереться и за ночь поднять большой объём работы. Было видно, как у неё за спиной «выросли крылья».

В итоге она вышла в некоторую рефлексивную позицию и поняла, что многие вещи нужно перепроверять, прежде чем выбирать ту или иную технологию, и для того, чтобы поучаствовать в реальном проекте, одного знания Паскаля недостаточно.

Её шаг развития заключался не в том, что она освоила новый язык – это само собой пошло ей в развитие. Другое дело – технический опыт, опыт воспитывающих отношений. Ведь у нас с ней никто особо не носился, ей уделяли столько времени, сколько могли. Она должна была приезжать в нужное время, и если срывала встречу – ей никто не занимался.

– В дальнейшем работу с молодёжью продолжать планируете?

Да. Поскольку мы заинтересованы в развитии деятельности, которой занимаемся, то работа с молодым поколением – это вопрос необходимости. Без этого двигаться куда-то вперёд будет крайне сложно.

фото: Sergey Nivens / Fotolia.com, 123rf.com / Andrei Pop, Евгения Николаева