– Профессор Ицковиц, расскажите, как вы пришли к идее тройной спирали. Это был целенаправленный поиск инструментов инновационного развития, либо случайным образом выявленная закономерность?

Думаю, что это было нечто среднее. В то время я изучал сущность университетов и их взаимоотношений с другими общественными институтами – в основном через интервьюирование различных учёных. Однажды я выступал с докладом на конференции по социологии, после чего руководитель моей секции, выдающийся историк и социолог профессор Джозеф Бен-Давид написал мне письмо, в котором посоветовал присмотреться к истории Массачусетского технологического института (MIT), одного из крупнейших и наиболее известных вузов США. Я получил необходимое финансирование и разрешение на проведение исследований на Отделении истории науки в Гарварде и Массачусетсе. В архивах MIT я обнаружил интереснейшие письма, написанные в 30-х гг. XX века губернаторами штатов Новой Англии Президенту этого института. В письмах говорилось об организации, которую они основали, чтобы как-то «встряхнуть» экономику Новой Англии, с 20-х гг. находившуюся в состоянии депрессии, то есть ещё до начала Великой Депрессии. К тому времени крупных предприятий в регионе почти не осталось. Поэтому руководители региона собрались вместе, чтобы сообща найти выход из этой ситуации. А поскольку отличительной особенностью штатов Новой Англии была (да и сейчас остаётся) видная роль университетов – не только Гарварда и MIT, но и многих других – то на общее собрание наряду с предпринимателями и политическими лидерами были приглашены и представители академических кругов. Таким образом, они негласно пришли к модели тройной спирали на практике – тогда она так не называлась, но фактически это была именно тройная спираль. Карл Тейлор Комптон, тогдашний Президент MIT, обратился к собравшимся, сказав примерно следующее: «Мы должны искать новые стратегии развития, потому что существующие не работают для нашего региона – мы не можем привести сюда крупные национальные корпорации и восстановить имевшиеся у нас когда-то компании малого и среднего бизнеса». Поэтому единственным возможным выходом для лидеров Новой Англии в тот момент оставался один – сделать систематическим процесс рождения новых фирм из научно-исследовательской деятельности университетов. Они проанализировали сильные и слабые стороны региона (сегодня мы назвали бы это SWOT-анализом). У них имелись источники капитала, добытого благодаря предыдущим экономическим успехам, хотя он и был привязан к банкам и крупным страховым компаниям. У них были профессора и студенты, у которых имелись идеи для инновационных исследований, но не было никакого опыта и знаний в ведении бизнеса. И вот, для восполнения этих пробелов была сформирована организация, занимающаяся консультированием новых предприятий и инвестициями в стартовые капиталы, то есть тем, чем сейчас занимаются венчурные компании и фонды. Сразу после войны эта организация оформилась окончательно, получив название Американской корпорации исследований и развития (АКИР).   

Добавив третий элемент – университеты – к традиционной модели «государство-бизнес», было получено нечто новое, интересное и творческое. Трёхэлементная структура открывает гораздо больше возможностей, чем двухэлементная – это классический социологический принцип.

Выступление Генри Ицковица на одной из международных конференций, посвящённых концепции тройной спирали. Первая такая конференция прошла в в 1996 году в Нидерландах. А та, что состоится в сентябре этого года в Германии, будет уже четырнадцатой.

– То есть в этот момент тройная спираль, по сути, сменила двойную?

Да, можно сказать и так. Вообще, «двойная спираль» – это биологический термин. Но как выяснилось, общество – не менее, а местами и более сложная система, чем биологические организмы. Для моделирования молекулы ДНК было достаточно двойной спирали. А вот для оптимальной модели успешных инноваций, как выяснилось, нужно не меньше трёх элементов.

Возвращаясь к вашему вопросу о том, как появилась идея тройной спирали, замечу, что в голове у меня она по-настоящему «щёлкнула» уже позже тех исследований, который я проводил в MIT – а именно на научной конференции в Мексике, посвящённой отношениям университетов и предприятий. В этой стране университеты и производственные предприятия являются частью государства, поэтому там взаимосвязь всех трёх элементов присутствует очень часто. Тут-то я и вспомнил биологию, и у меня перед глазами возник образ переплетающихся спиралей молекулы ДНК. И идея из неосознанной и размытой стала ясной и даже получила некое образное отображение.

– Но спираль – фигура достаточно сложная. Какой смысл вы закладывали, используя в названии своей модели именно её? Сложность механизмов взаимодействия университетов, бизнеса и государства или что-то другое?

В спирали мы видим переплетающиеся между собой винтовые линии. Это не простое линейное взаимоотношение: с течением времени линии спирали могут сдвигаться, изменяться, перетекать одна в другую. Спираль – это попытка визуально представить изменчивое и гибкое взаимодействие. Хитрость состоит ещё и в том, что в модели незримо присутствует четвёртый элемент – время, вокруг которого, изменяясь и развиваясь, вьются все три спирали.

Именно образ переплетающихся спиралей ДНК послужил источником вдохновения при выборе названия для модели взаимодействия государства, бизнеса и университетов.

– А откуда в вашей модели обычно исходит инновационная инициатива – от государства, бизнеса или университетов?

Она может исходить от любой из этих сторон, и это совершенно нормально. А вот, например, в Силиконовой долине, во время кризиса 90-х гг., когда казалось, что борьба за лидерство в индустрии полупроводников будет проиграна Японии, была созвана организация, представляющая руководителей региона, однако во главе организации стоял профессор Стэнфордского университета Билл Миллер. Выходит, что он одновременно представлял и академическую среду, и бизнес-среду, а до этого он работал и в государственных органах, то есть в одном руководителе сошлись сразу все три звена спирали. Хотя в каждой ситуации своя специфика – в Силиконовой долине ваш голос будет скорее услышан, если на первый план выдвинут частный бизнес, в других случаях всё может быть иначе. Я даже не спорю, что многого можно добиться и с каким-то одним элементом в роли ведущего – например, если роль лидера возьмёт на себя государство. Но в этом случае есть риск изначально выбрать ошибочный путь, потратить много ресурсов и не суметь затем выйти из этой ситуации. А при большем количестве заинтересованных сторон гораздо выше шансы найти определённый синтез, собрать все необходимые материальные и человеческие ресурсы и добиться успеха. Поэтому идеальная ситуация – когда инновационная инициатива исходит со всех трёх сторон примерно в равной степени.

– Вы нередко упоминаете о так называемом «предпринимательском университете» и о том, что в тройной спирали центральное место отведено университету. Значит ли это, что университет должен взять на себя ведущую роль по сравнению с государством и бизнесом?

И да, и нет. Главный элемент новизны в инновационной модели тройной спирали – это усиление роли университета. Традиционные инновационные модели и государственные системы ставили во главу угла роль и инициативу государства и такие концепции как открытые инновации, а также роль частного бизнеса, инновационных предприятий. У нас же роль университетов оказывается по крайней мере не менее важной. Но это не обязательно означает, что университет должен взять на себя ведущую роль – иногда так и происходит, но «первую скрипку» может играть и государство, и бизнес. И отсюда мы имеем, в сущности, три разные версии этой модели, в зависимости от того, кому принадлежит ведущая роль. Однако оптимальную модель взаимодействия, повторюсь, мы имеем лишь тогда, когда все три участника «спирали» вносят приблизительно равный вклад в её развитие. Конечно, это зачастую требует капитального пересмотра роли университетов, их миссии и основных общественных функций. И вот тут происходит переход от университета как образовательного и научного учреждения к предпринимательскому университету, университету как инновационному учреждению – такой университет тоже занимается образованием и наукой, но иначе, с иными целями и на несколько ином уровне.  

– Но неужели инновации, рождающиеся в недрах крупнейших корпораций – Apple, Google, Oracle – уступают тому, что способны генерировать академические учреждения? Или это принципиально разные инновации, разные их типы?

Нет, не уступают, конечно, но действительно: это несколько иной тип инноваций, и везде есть свои нюансы. Наиболее яркий пример источника инноваций, спонсируемого частной компанией, из истории – это лаборатория Bell Laboratories компании AT&T Company, ныне практически прекратившая своё существование, потому что это была монополия, частично финансируемая государством, и у них был стабильный источник дохода и задача вкладывать его в исследовательские разработки и инновации. Проблема была лишь в том, что их инновации были ограничены профилем компании и коммерческими задачами – это всегда должно было быть хоть как-то связано с телефоном, улучшением качества телефонной связи и т. п. Это естественно, что коммерческие предприятия всегда в первую очередь озабочены тем, как превратить инновационные идеи в конкретную выпускаемую продукцию, поэтому значительная часть свежих и интересных идей так и остаются нереализованными.

Университеты таких ограничений не имеют, у них есть простор для творчества и «полёта мысли». Конечно, с другой стороны, есть и компании довольно широкого профиля – например, Google. Недавно эта компания была переименована в Alphabet, что отражает их разносторонние интересы и задачи. Но посмотрите: Google частично функционирует в формате академического учреждения, эта компания уже взяла на себя некоторые из традиционных ролей университетов. Например, у их сотрудников в течение недели есть свободные дни, которые они посвящают обучению и научным исследованиям по интересующей их теме. Когда компании берут на себя некоторые роли университетов, университеты берут на себя роли фирм и так далее – такая гибкость и взаимозаменяемость и является одной из основных черт тройной спирали.

С другой стороны, ограничением университетов является стоящая над ними традиционная задача профессуры, преподавателей и научных сотрудников накапливать, развивать, сохранять и передавать знания. Но многие университеты в США, да и во всём мире, в последнее время выполняют в том числе и функции небольших фирм – университетские научно-исследовательские группы занимаются привлечением финансирования под свои проекты и наймом аспирантов, студентов и младших научных сотрудников. Я называю такие группы «квази-фирмами»: люди, проработавшие в таких группах, впоследствии часто открывают небольшие инновационные предприятия, и для них не составляет труда перейти от академической деятельности к бизнесу. Я общался со многими из имевших такой опыт, и они говорили: «Да это мало отличается от того, чем я занимался в университете, только если в университете я искал потенциальных спонсоров для своих научных исследований, то сейчас я ищу венчурные инвестиции, а нанимаю работать своих же бывших студентов».

– Очевидно, что для того, чтобы тройная спираль работала, роли всех трёх её составляющих – университетов, предприятий и государства – должны сильно измениться.  Какими должны быть эти изменения, и как эти учреждения должны организовывать свою работу в рамках модели тройной спирали?

Здесь многое, конечно, зависит от конкретных условий, от местной специфики, от того, чем эти учреждения занимались до перехода на тройную спираль. Однако главное – это переориентация на инновационную деятельность и создание условий, при которых могут появляться новые идеи. Без поддержки новаторства, творчества, идей тройная спираль невозможна – причём речь идёт  не только об идеях, связанных с современными технологиями, но и об идеях в широком смысле. Экономическое развитие возможно даже на основе гуманитарных дисциплин – недавно я изучал исторический пример того, как в одном маленьком колледже в Орегоне в эпоху Великой Депрессии организовали шекспировский театральный фестиваль. С течением времени это мероприятие выросло в целый комплекс фестивалей, выставок культуры и искусств, а также всей сопутствующей инфраструктуры – отелей, ресторанов и тому подобного. И всё это превратилось в основу экономического развития города Эшленд, где проходил этот фестиваль. Теперь Эшленд называют «городом гуманитарных наук», и там существует налаженный симбиоз между государством, продолжающим поддерживать театральные традиции колледжем и руководством города. Таким образом, под словом «инновации» можно понимать всё что угодно, это очень широкое понятие.

– В своих лекциях Вы упоминали, что Ваша вера в центральную роль университетов связана с тем, что университеты имеют то, чего нет, к примеру, в частном бизнесе – студентов. А на чём основана эта вера в молодое поколение, и какими качествами должны обладать студенты для того, чтобы стать основой будущих предпринимательских университетов?

Дело не только в качествах, которыми они должны обладать, но попросту в самом факте того, что в университеты всё время поступают новые студенты, точно так же, как и выпускники их покидают. И это уникальное преимущество университетов, свойственное им по определению, – их самообновляемость, постоянное вливание «свежей крови». И это очень важно. Что касается качеств – да, есть категория людей, обладающая способностями к предпринимательству, но с этими способностями не рождаются, их можно и нужно взращивать! Поэтому, помимо традиционных лекций и семинаров, в университетах должны быть также проекто-ориентированные курсы, в которых группы студентов разных направлений решают определённые творческие и исследовательские задачи, самостоятельно ищут решения. Как должны быть и ресурсы, чтобы создавать прототипы определённых идей и проектов.

Недавно я посетил небольшой колледж в Дубае, являющийся филиалом Нью-Йоркского университета, и там был открыт курс по инженерной механике для студентов первого года обучения. В рамках курса студенты были поделены на группы, которые занимались инженерными проектами, пытаясь сообща найти креативные решения поставленных перед ними проблем. В распоряжении студентов были и круглосуточные лаборатории с оборудованием, на котором студенты могли создавать прототипы. А интересно здесь то, что на этот курс записывались не только студенты технических направлений, но и естественники и даже гуманитарии! Молва о том, что это интереснейший и увлекательнейший курс, который жалко пропускать, быстро разошлась по всему университету, и там собралось рекордное количество студентов практически всех специальностей.

– Даже нет сомнений, что на этом курсе студенты обучаются многому, пробуя себя в роли учёных-новаторов. Но есть ли у них какие-то реальные научные результаты, создают ли они реальные инновации?

Вы не поверите: результаты превзошли все ожидания. В Дубае мне была организована встреча с этими студентами, на которой мне довелось выступить. Потом три студента попросили разрешения поговорить со мной отдельно, чтобы посоветоваться. Выяснилось, что в рамках курса они разработали инженерный проект, который выиграл конкурс на лучшую инновационную технологию года в Дубае – и это от студентов первого курса! За победу они получили награду в 100 000 долларов, а меня спрашивали о том, могут ли они оставить эти деньги себе или обязаны отдать их университету. Конечно, я сказал, что могут оставить себе, так как студенты и без того платят за своё обучение, а на свою интеллектуальную собственность имеют полное право. С этим же вопросом ко мне иногда обращаются люди из администрации Стэнфордского университета – многие студенты нередко создают проекты, потенциально способные принести хороший доход, и университет заинтересован в том, чтобы претендовать хотя бы на часть этого дохода. Но по закону это возможно только в том случае, если изобретение принадлежит штатному сотруднику университета или аспиранту, получающему стипендию. А студенты в большинстве своём платят за своё обучение сами, поэтому полностью сохраняют права на интеллектуальную собственность.        

Возвращаясь к вашему вопросу: да, подобные образовательные проекты нередко приносят конкретные научные и инновационные результаты. И поэтому я думаю, что именно в этом направлении университетам и стоит двигаться дальше. А исследователи, занимающиеся изучением инноваций, должны обращать больше внимания на подобные, пусть пока и единичные, эксперименты. Такова, например, цель нашего исследовательского проекта, который мы сейчас разрабатываем с коллегами из других стран. В вашей стране этим занимается мой хороший знакомый Александр Биккулов из Университета ИТМО (Санкт-Петербург). Когда я предложил ему поучаствовать в этом проекте, он сначала, кажется, не воспринял мои слова всерьёз, однако позднее мы с ним встретились, в июне 2015 года, в голландском Лейдене, где была организована рабочая группа проекта, состоящая из учёных из России, Китая, Бразилии, Нидерландов, Финляндии и США.

– Вы упомянули случай в штате Орегон, где основой экономики целого города стал гуманитарный проект. Но всё-таки инновации в этой сфере, а также, к примеру, в фундаментальных науках не всегда сразу находят практическое применение. Насколько эффективно использование модели тройной спирали в этом случае, и есть ли отличия от того, как её применяют в ситуации с технологическими инновациями?

Конечно, отличия есть. Но, к примеру, математики из Томского университета систем управления и радиоэлектроники применяют фундаментальные исследования для разработки алгоритмов, которые способны совершенствовать технологические процессы. На этой основе можно создавать компании, предоставляющие услуги математической экспертизы высокого уровня. То же самое, скажем, в биологии – там грань между фундаментальными исследованиями по молекулярной биологии и инновационными биотехнологическими разработками зачастую провести очень трудно. И вот, к слову: в Бразилии закон об инновациях от 2004 года разрешает университетским научно-исследовательским группам заниматься одновременно и коммерческой деятельностью на базе тех же самых университетских лабораторий. Это одна из тех вещей, которым мир может поучиться у бразильцев, это их собственная инновация.

– А что скажете о социальных и гуманитарных науках?

По аналогии с упомянутым историческим примером успешного шекспировского фестиваля, то же самое можно предпринять и сейчас. Возьмите авангардное искусство – есть проекты, которые при определённом подходе способны стать одновременно художественными и предпринимательскими. Я много лет преподавал в одном университете гуманитарного профиля – они не используют понятий «предпринимательство» или «инкубатор», но если вы посмотрите на школу танцев или театральную студию в том университете, то они работают на тех же принципах, что и инновационные инкубаторы: принимают учеников, организуют их по группам, выпускают через 4 года, после чего наиболее способные из них открывают свои школы танцев или театральные студии. Таким образом, тройная спираль применима и к гуманитарным дисциплинам, чему есть реальные примеры.

– А какие существуют ограничения для применения тройной спирали, и существуют ли они в принципе? Допустим, может ли она использоваться в плановой экономике?

Конечно, чем в более авторитарных условиях вы находитесь, тем меньше имеется возможностей для какой-либо творческой инициативы «снизу». Однако никогда не говорите «это невозможно». Недавно я прочёл биографию одного исследователя-медика, в 30-40-е гг. XX века трудившегося над разработкой вакцин. После прихода к власти в Германии нацистов вся его исследовательская группа вместе с ним попала в Освенцим, однако и в этих условиях они продолжили работать, при этом подсовывая дефектные вакцины нацистам, а удачные партии умудряясь передавать контрабандой в еврейские гетто. Поэтому даже в самых тяжёлых условиях всегда можно сделать хоть что-то. Хотя, разумеется, идеальным для тройной спирали является свободное общество, в котором инициатива не только не подавляется, но и поощряется, а ресурсы для инноваций относительно доступны.

– Как я понял, тройные спирали могут возникать естественным образом (что и позволило вам их выявить). Теперь же, благодаря вашим исследованиям, их можно создавать целенаправленно. Можете привести наилучшие примеры естественного и целенаправленного формирования тройных спиралей?

На самом деле я не вижу существенной разницы между тем, что вы назвали «естественным» и «искусственным» формированием. Когда мы говорим «естественное» формирование, следует помнить, что люди, стоящие за ним – это не случайные люди, это элита академических, политических и бизнес-кругов, и создание тройной спирали удалось им далеко не по чистой случайности – они думали над этими проблемами многие годы! Даже когда не существовало концепции тройной спирали, на практике она появлялась, потому что люди целенаправленно предпринимали какие-то шаги к улучшению ситуации. К примеру, в Бразилии позаимствовали идею инкубаторной модели инновационного развития у Соединённых Штатов и стали внедрять её в университеты. Но вскоре они поняли, что в Америке инкубаторная модель была придумана для создания высокотехнологичных фирм на базе научно-исследовательских разработок, тем самым мотивируя профессоров и студентов заниматься ими. В Бразилии же было попросту не так много высокотехнологичных перспективных исследований. Однако тут бразильцы выявили другую важную черту такого подхода – инкубаторы можно использовать также и для того, чтобы попросту научить определённые группы людей работать вместе, функционировать как организация. И таким образом становится понятно, что инкубаторная модель применима не только для высокотехнологичных, но и для средне- и низкотехнологичных исследований. Прекрасный пример – взаимодействие между бразильской некоммерческой организацией «Кампания против голода» и технологическим инкубатором Федерального университета Рио-де-Жанейро – они сообща разрабатывали способы того, как решить проблемы безработицы и нищеты, и придумали проект инкубатора для бедных жителей фавел (трущобы в городах Бразилии – ред.) по созданию кооперативов с рабочими местами. Этот проект был вскоре запущен и признан успешным, после чего подключился третий элемент спирали – государство – и была создана правительственная программа, распространившая проект по всей Бразилии. Когда я был в этой стране в конце 1980-х, в Рио-де-Жанейро было восемь инкубаторов, тогда как в Нью-Йорке только два или три! И я никак не мог понять, как это возможно. Как Рио – город из развивающейся страны – может опережать в этом отношении такой крупный мировой экономический центр как Нью-Йорк? Но затем я осознал, что в Нью-Йорке инкубаторы рассматривали лишь в узком смысле – как способ создания высокотехнологичных предприятий, тогда как в Рио – в гораздо более широком значении. Но я был удивлён ещё больше, когда меня пригласили на выпускной вечер одного из таких инкубаторов в Рио-де-Жанейро – выпускались не отдельные студенты, а целые маленькие группы-фирмы, каждая из которых выступила с рассказом о том, чего они добились за два-три года. В Америке идея выпускного вечера для инкубатора кажется странной, но в Бразилии инкубатор сделали частью образовательного процесса вуза, и, соответственно, он приобрёл и некоторые традиционные черты и функции университета.

– А если бы мы поставили перед собой задачу создать модель тройной спирали, например, в России, то что для этого потребовалось бы сделать?

Основное условие одно – как минимум разрешать, а лучше всего поощрять движение университетов в этом направлении. Говоря о России, там уже сделаны важные шаги к этому: существует Ассоциация российских предпринимательских университетов, в которую пока входит пять университетов, двигающихся в этом направлении, включая ИТМО (Санкт-Петербург) и Московский государственный университет (экономический факультет). Однако началось это движение в Томском университете систем управления и радиоэлектроники (ТУСУР). Изначально этот вуз был создан на базе исследовательского центра по разработке ракетного вооружения и финансировался Министерством обороны. Однако когда финансирование сократилось, творческие умы университета предложили сделать шаг в сторону предпринимательской деятельности, создав технопарк и запустив свои процессы инновационного развития. Инициаторы этого движения слышали о концепции тройной спирали и во многом специально подстраивались под неё, и даже привлекали на это дело немалые средства из Москвы. Более того, в какой-то момент ТУСУР даже финансировал издание научного журнала нашей Ассоциации! Однако в прошлом году всё это закончилось, так как возобновилось финансирование МинОбра, и ТУСУР вернулся к военным разработкам. Поэтому здесь в итоге, увы, не сложилось, но люди, которые заинтересовались идеей предпринимательского университета, перешли в другие вузы, где тройная спираль получила соответствующую государственную поддержку в рамках программы «5-100» – кто-то перешёл в Томский государственный университет, кто-то в ИТМО, и они продолжили развивать эти идеи там, и многие из них сейчас являются почётными членами Ассоциации тройной спирали. Одним словом, есть взлёты и падения, но в целом движение продолжается.

В Томске я бывал дважды, в 2010 и 2014 годах. В мой второй приезд мы проводили там международную конференцию Ассоциации, зато в первый я имел счастливую возможность посетить инкубатор и технопарк, побеседовать с людьми, организовавшими там научно-исследовательские группы и фирмы. Многие из них занимались математической экспертизой – направлением, которое находится на очень высоком уровне развития в России, что является конкурентным преимуществом вашей страны. Но это можно и потерять, если в политехнических институтах и университетах не произойдёт смены поколений, если туда не придёт молодое поколение преподавателей. В настоящее время преобладает возрастной преподавательский состав, что связано не в последнюю очередь и с упавшим с советских времён престижем этой профессии. В России прекрасные традиции высшей школы, и очень важно возродить привлекательность академической сферы для молодёжи, чтобы направить туда лучшие умы.

В Советскую эпоху у вас также существовала система поиска и отбора наиболее талантливых детей в каждой сфере – в музыке, науке, спорте – и их готовили специально, чтобы из них получались специалисты высочайшего уровня. Это блестящая идея! Я всегда привожу это в качестве примера в США, когда меня спрашивают о том, как найти наиболее талантливую молодежь. И вот эту модель, разработанную в Советскую эпоху, имеет смысл вернуть и сохранить!

Недавно в библиотеке Стэнфордского университета мне попалась на глаза интересная книга под названием «Автобусные остановки в Советском Союзе». Да, вы не ослышались. Автор книги – фотохудожник, который путешествовал по России на велосипеде и фотографировал автобусные остановки. Он был поражён и вдохновлён удивительным разнообразием и творческим подходом к их оформлению, и задался вопросом: как такой всплеск креативности мог возникнуть «на пустом месте» в рамках советской системы, в которой архитектура была довольно однообразной, да ещё и в «скучную» брежневскую эпоху? И, читая эту книгу, я думал – а может быть, в ту эпоху подобные единичные инновации могли проявляться и в других сферах? И нужно понимать, что важнее всего не построить много больших зданий, в которых будут располагаться технопарк и научно-исследовательские группы, а важно создать условия, в которых идеи «снизу» смогут подпитываться, взращиваться и находить себе дорогу «наверх». Необходимо «открыть шлюзы» в существующих системах и позволить им свободно взаимодействовать друг с другом. Возможно, стоит начать объединять научно-исследовательские институты с вузами, как это сейчас делают, например, в Будапеште, и тогда исследования получат вливания свежих умов в лице студентов, а университеты, с другой стороны, обогатятся специалистами, имеющими опыт научной деятельности.

– Чем вы занимаетесь в данный момент и каковы дальнейшие планы Ассоциации тройной спирали?

Я уже упоминал наш основной на сегодняшний день проект – исследование предпринимательских университетов – и, в частности, Александра Биккулова, который является его руководителем с российской стороны. Кроме того, с 25 по 27 сентября пройдёт очередная международная конференция Ассоциации в Гейдельберге, Германия. Вся информация о ней есть на нашем сайте, и сейчас мы принимаем заявки на участие в ней. Все доклады будут опубликованы в журнале Ассоциации, который переводится на все рабочие языки ООН, включая русский, китайский, испанский, французский, к которым мы добавили ещё и португальский, так как у нас бывает много участников из Бразилии. Помимо научного журнала, мы выпускаем ещё и  научно-популярный, с менее формальными статьями – интересный более широкому кругу читателей.     

Основная тема нынешней конференции – многочисленные кризисы взаимоотношений в рамках модели тройной спирали и пути их преодоления, а также роль, которую могут сыграть инновации в преодолении эпидемиологических, финансовых, политических и общественных кризисов. Читатели журнала eRazvitie.org могут считать, что все они приглашены к участию в этом мероприятии! (улыбается)

– Станет ли грядущая конференция особенным событием для международной Ассоциации тройной спирали в силу того, что в этом году исполняется 20 лет с момента проведения первой конференции? Планируются ли какие-то особые мероприятия?

Отличная идея, спасибо! Вообще-то у нас была мысль организовать пленарное заседание, на котором выступят участники, руководившие предыдущими конференциями. Но, возможно, с вашей подачи мы придумаем и что-то ещё в честь такой большой даты.